История седьмая. Город как воля и представление
Санкт-Петербург - город апостола, город царя, столица империи, колыбель революции... Неколебимо возвысившийся каменный город, но его камни лежат на зыбкой, болотной земле, под которой бездна. Бездна, распростершаяся от небытия до Сотворения мира... Укутанная поющими туманами, как завесами, или заплатками трещащего по швам бытия...
Знобит бездну, сотрясает от каждого движения города, будь то одиноко грохочущий заблудившийся в сумерках трамвай или разрывающий небеса фейерверк. Потревоженная бездна огрызается, бьёт щупальцами по городским истуканам, гремит медью, скребётся по камням. Отворяет бездна врата в потусторонние миры, наполняя город наваждениями, которые возможно ощутить, но не понять:
За розовой раной тумана,
И пьяный от призраков взор
Читает там дерзость обмана
И сдавшейся мысли позор...
Множество теней блуждает по отражённому в вечности Парадизу; без счёта ушедших душ ищут на его камнях свои следы; голоса избранных до сих пор пробиваются и звучат сквозь время.
Выйди, прикоснись к старым камням и услышишь, как отзовутся они кашляющим, сбивчивым голосом Достоевского:
"Мне сто раз, среди этого тумана, задавалась странная, но навязчивая греза: А что, как разлетится этот туман и уйдет кверху, не уйдет ли с ним вместе этот гнилой, склизкий город, поднимется вместе с туманом и исчезнет как дым, и останется прежнее финское болото, а посреди его, пожалуй, для красы, бронзовый всадник на жарко дышащем, загнанном коне?"
Вслед ему вторит призрак Андрея Белого, бормоча как заклятие: "Петербург - это сон, где медный Всадник металлами пролился в жилы... Будет что-то такое, отчего развалятся стены, пурпуром освещенные небеса разорвутся на части, смешавшись с разбрызганной кровью в одну тусклую, первозданную тьму..."
В этом городе живётся тревожно и трудно, но грезится невероятно легко...
Многие из его обитателей, сами того не ведая, день и ночь смотрят в бездну, а бездна смотрит в них, заражая заратустровской гордыней, заратустровским смехом, заратустровским безумием. Добавляет в походку неуловимые движения танца Заратустры над бездной...
В вечном столкновении камня, металла и болота перебродит душа города, вырвется наружу, заполняя пространство светящимися огоньками: масляными, газовыми, электрическими, порождая причудливые желания и мысли.
Петербург время от времени впрыскивает в кровь своих обитателей ядовитую болотную смесь, перемешивая в сознании воспоминания и реальность. В такие мгновения небо сходит на землю, укрывая Парадиз белой пеленой небытия.