— Подвязать бутылку надо, а жгуток направить в горлышко.
— Сейчас это сделать?
— Не надо сейчас. Завтра, когда людей не будет.
— Их пока и нет. На шахту все идут.
— Будут скоро люди, — сказал Вишняков и добавил, глядя исподлобья: — Бывший управляющий Феофан Юрьевич и акционер-директор Дитрих приедут…
Калиста Ивановна опустила глаза.
— Мне уйти? — спросила она тихо, с заметным волнением.
— Чего же уходить, ты на службе.
Калиста Ивановна молча вышла. А Вишняков стал ждать, уверенный, что гости скоро пожалуют, коли Лиликов говорил о них.
…На шахте в это время началась горячая работа. Лиликов отменил очередную смену, отправил в шахту крепильщиков, а всем остальным дал наряд идти на угольный склад. Тут же он распорядился позвать свободных от смены и всех, у кого есть лопаты.
Ко двору, к железнодорожной ветке, где уголь сваливался в отвалы, потянулись встревоженные люди.
— За каким лешим идем?
— Приказ от Совета был.
— Может, крепость собираются строить?
Люди шли с лопатами, носилками и санками, как велел бегающий по дворам узкоглазый татарин Алимов. На длинного, тощего Лиликова поглядывали с любопытством, ожидая, что он скажет.
В сотне шагов от шахты чернели два свежих отвала. На остальных — козырьками держались наметы. Во дворе пахло сернистой гарью горящего угля.
— Добытый уголь спасать будем, — сказал Лиликов, когда собралось сотни полторы людей. — Самовозгорание началось…
— Слава богу, заметили, — отозвался Петров и криво сплюнул. — Директора!..
— А ить правда, пахнет! — покрутил носом Аверкий.
— В лаве рубишь — грызь вылазит, а они костры жгут! — сказал Петров громко, чтоб Лиликов услышал.
— Вагонов под погрузку не подают, — ответил Лиликов Петрову, не посмотрев на него. — Каледин захватил подвижной состав. Будем иначе вывозить. А пока надо похозяйничать на складе.
Строем подошли военнопленные. Кодаи командовал на разных языках:
— Цопорт… алю! Ахтунг!.. Увага!.. Ай-а!..
Голос его звучал сухо.
— Словно возле башни Вавилонской, где смешались языки, — сказал Паргин, наставив ухо, чтобы расслышать все непонятные слова.
— Скучает, сволочь, по солдатчине! — выругался Петров.
— Может быть и такая скука, — заметил Аверкий примирительно.
— Чугун ты, туды твою!.. — продолжал лютовать Петров, видя только своего обидчика Лиликова и не зная, к кому бы еще придраться.
— Досыць! — воскликнул Кодинский, останавливаясь возле черного, слегка подернувшегося дымком отвала. — Паление заборонено! Як ся пан чуе? — спросил он у удрученно глядящего на отвал Яноша Боноски.
— Розжум ерзем магам… пльохо, — ответил Янош, отворачиваясь от гари.