— Это твой папа, — представил я. — Садись. Торт будешь?
Машка стояла, держала меня за руку и молчала. Посмотрела на стол, на торт, на коньяк. Потом, ни на кого не глядя, сказала:
— Здравствуйте, — и села за стол.
Аркадий улыбнулся ей и спросил:
— Ты совсем меня не помнишь?
Маша вопрос проигнорировала. Я налил ей чай, отрезал и положил кусок торта. Она взяла в руки чашку, сделала глоток.
— А тортик? — спросил Аркадий. — Прага, вкусный.
— Мне с ним надо будет жить? — Машка подняла глаза от чашки и посмотрела на меня. — Не айс, — вынесла она приговор.
— Почему не айс? — искренне удивился я. — Твой папа моряк, проплыл все океаны от белых медведей до пингвинов…
— Все-таки моряк, — покачала она головой.
— Ну да, моряк, — кивнул я. — С пиратами сражался, с сомалийскими.
— А ты откуда знаешь? — и Маша первый раз посмотрела на отца.
— Вчера рассказывал, когда ты в комнате пряталась. Да и борода у него вполне пиратская.
Аркадий удивленно взглянул на меня.
— Рассказывал, — Маша снова уткнулась в чашку. — Ты мне тоже каждый вечер сказку рассказываешь.
— Я правда моряк, три года на сухогрузе ходил. Про пингвинов Сергей преувеличивает, в Антарктиде не был, а белых медведей правда видел. И с пиратами инцидент был.
— Еще поплывете? — вдруг с надеждой спросила Маша.
— Нет, — улыбнулся Аркадий. — Смотри, что я тебе привез, — и он вынул из пакета сверток. Развернул и положил перед ней удивительной красоты перламутровую раковину.
— Красивая, — равнодушно мазнула по раковине глазами Маша.
— Папе можно говорить «ты», — сказал я.
Маша продолжала пить чай.
— А торт? — спросил я. — Почему торт не ешь?
Маша допила последний глоток чая, поставила чашку на блюдце и, не глядя ни на кого, сказала:
— Нам уроков много задали. Можно я пойду?
— Конечно, иди, — ответил я. Аркадий промолчал.
— Ну, вот, — сказал я, когда Маша вышла. Прогресс налицо. Уже не прячется.
Аркадий покачал головой,
— Да, выросла. Правда, еле узнал. И бука, конечно.
— Ничего, привыкнет. Только давить на нее не надо. И с раковиной ты хорошо придумал. Намного лучше, чем Барби. Надеюсь, не выкинет.
— А что? Может?
— Она и убить может, — хмыкнул я. — Серьезная девушка. Я первое время ее на заднем сиденье возить боялся. Что удавку накинет.
— Шутишь.
— Шучу, конечно. Но, как говорится, в каждой шутке. Давай так, — предложил я, — сходим в воскресенье куда-нибудь вместе, я придумаю и тебе позвоню. Если события сильно не форсировать, привыкнет. Ко мне же привыкла.
На этом оптимистическом предположении мы с Машкиным отцом и расстались.
Совместный поход в цирк оказался тягостным и нервным. В машине по дороге туда Машка то тяжело вздыхала, явно собираясь заплакать, то злилась и ругалась вполголоса.