— Что под бинтами?
— Раны, — свой голос я слышала словно со стороны. Верный признак надвигавшегося беспамятства. — Глубокие.
— Ясно, — Паук был немногословен.
Интересно, что бы я чувствовала на его месте? Любимая женщина, вчера под угрозой пистолета выгнавшая тебя из квартиры, на следующий день приходит на рассвете в крови и на грани обморока. Есть от чего растерять красноречие.
Я слышала, как мужчина вышел из комнаты. Несколько минут тишины наедине с болью погрузили меня в состоянии близкое к оцепенению. Внутри не осталось ничего. Ни страха, ни паники, ни желаний — все затмила боль. Она заполняла, казалось, все существо, не давая заснуть и лишая способности ясно мыслить. Интересно, так ли выглядит смерть? Сплошная боль и ничего кроме нее?
Паук вернулся. Вместе с ним в комнату ворвался запах лекарств, щекочущий ноздри.
— Малышка, ты меня слышишь? — теплые пальцы коснулись щеки вырывая из прострации. — Сейчас я разрежу бинты и отделю их от кожи. Будет больно, но сделать это необходимо, чтобы раны не воспалились.
Я попробовала кивнуть и это движение отозвалось болью. Если мой маньяк говорит, что это надо сделать, значит надо. Просто сохраняй спокойствие и верь Пауку. Сознание вновь начало уплывать, когда раздался вопрос:
— Кто это сделал? — в этот же момент первый бинт отделился от кожи с характерным звуком раздираемой коросты и солидной порцией боли. Вырвавшееся шипение сделало ответ более эмоциональным.
— Ганс, — произнесла я ненавистное имя. — Оказалось, он твой страстный поклонник.
— Зачем ему было калечить тебя?
— Он… — еще одна лента бинта отправилась в мусор. — Хочет превратить мое тело в предмет искусства.
Остаток марли отошел легко, полностью пропитавшись кровью. Я слышала как судорожно выдохнул Паук, словно только сейчас разглядев масштаб трагедии.
— Насколько все плохо?
— Почему ты не поехала в больницу? — голос мужчины звучал растерянно. Такой интонации я у него еще не слышала и сердце затопило плохое предчувствие. Что же там такое, если даже Пауку стало не по себе?
— Я не доверяю никому, кроме тебя, — мой голос дрожал от боли и страха. — Если обратиться в больницу, то они вызовут полицию. А полиция сделала слишком много, чтобы потерять мое доверие.
— Малышка, мы должны обратиться к врачу, — лицо Паука оказалось прямо напротив моего. Серые глаза были серьезны как никогда. На его лбу обозначилась морщинка, а в уголках губ появились угрюмые складочки.
— Нет, — я постаралась вложить в это слово максимум несуществующей уверенности. — Я приехала к тебе не для того, чтобы ты вызвал скорую. Пожалуйста, не делай этого.