, растянул, активировал.
Над умницей возникла голограмма — красивая дикторша-башкирка на своем языке рассказывала историю погибшей. В рассказе всплывали изображения теллурового гвоздя, акына, «золотого горла», горящей квартиры, синтоистских божеств.
— Теперь все почитатели таланта ее мужа знают, что последней волей вдовы было соединение с любимым в других мирах, — перевел и пояснил Иван Ильич, хотя Серж, Витте и Арнольд Константинович прилично знали башкирский и даже иногда позволяли себе подшучивать друг над другом известной плотницкой строфой: «Он по-башкирски в совершенстве мог изъясняться и писал».
Лаэрт и Микиток более-менее понимали этот язык.
— История Ивана Ильича — суровый урок нам всем, — проговорил Арнольд Константинович. — Это важно осознать особенно сейчас, когда мы въезжаем в Европу. Надобно в любой ситуации оставаться профессионалом, помнить плотницкий кодекс. Что скажете, бригадир?
Витте сцепил руки на груди:
— Скажу, что полностью согласен с вами, Арнольд Константинович. Но Европа здесь ни при чем. Кодекс есть кодекс. Он везде для нас одинаков. И в Башкирии, и в Баварии.
— Плотник везде должен оставаться плотником, — кивал Латиф. — Меня двенадцать раз хотели клиенты. И все, как на подбор, очень приличные, красивые, уважаемые люди, мужчины, женщины… Но я всегда жестко отказывал. Были обиды, даже слезы, один грузин целовал мне колени, но я находил слова. Если слова не помогали — пускал в ход силовые аргументы. И они понимали.
— Хотение — несколько другая тема, — заговорил Иван Ильич, ложась на спину и подкладывая сцепленные руки под голову. — С хотением справиться легче, чем с такой ситуацией. Гораздо легче.
— Здесь не нужен никакой нравственный императив. — Бригадир встал, прошелся по ковру со сложенными на груди руками. — Функциональная логика: ваше предложение, уважаемый или уважаемая, невыполнимо, ибо навредит в первую очередь вам.
— Если б я был робот, я бы тогда так ей и ответил.
— В профессии мы должны быть роботами, — вставил Серж.
— Не у всех получается.
— Плотник не должен быть роботом.
— Иногда — должен!
— Не согласен. У робота нет свободы воли. Ак соргы предполагает абсолютную свободу воли.
— Роботом надо быть в вопросах кодекса. Ак соргы творит человек.
— Разделение на робота и человека чревато для синь[61].
— Ну не нравится робот — используйте другую мыслеформу: хирург.
— Иногда это помогает. Но — иногда.
— Хирург не должен сентиментальничать с больным.
— Мы не хирурги, а наши клиенты не больные.
— Мы не хирурги, это верно. — Бригадир остановился напротив лежащего Ивана Ильича. — Мы не лечим людей, а несем им счастье. И это гораздо сильнее полостной операции по удалению запущенной опухоли у нищего бродяги, ибо избавление от нее не предполагает счастья. Избавление — это простое облегчение. Но это не есть счастье. Счастье — не лекарство. И не наркотик. Счастье — это состояние души. Именно это дает теллур.