Он опять стиснул зубы со злостью и ненавистью думая о всех этих людях, имеющих сотовые телефоны, смотрящих спутниковое телевидение и… живущих жизнью своих дедов и прадедов, ничего не видящих и не желающих что-либо изменить в своей судьбе. Сантош встал, поднял полегчавший рюкзак: — извини, я не могу остаться, переночую в горах. — Ему были противны все, даже колдун, который не решился на столкновение с жителями деревни, чтобы спасти Уму.
Тот понял, серьёзно посмотрел на Сантоша: — приходи, ирбис, я буду ждать. И… не сердись на меня. Я стар и труслив, прости.
Тот, отвернувшись, хмыкнул и вышел в дверь. Колдун стоял на пороге, глядя ему вслед, потом крикнул: — счастье придёт к тебе, снежный барс, ты только дождись!
* * *
Утренний сон чуток. В полудрёме Маша почувствовала рядом, у щеки, чьё-то дыхание, и сердце бурно встрепенулось, радость затопила всё её существо: — Сантош! Их расставание — это только сон! Родной мой, любимый, ты со мной!! — её душа устремилась к нему, и… Маша окончательно проснулась. Рядом, уткнувшись носиком в подушку, сопела Анютка. Видать, ночью она проснулась и перебралась к Маше, а та и не услышала, усталость доконала её. Ей стало стыдно: наверно, она плохая мать, ведь она подумала, что рядом спит мужчина. Маша осторожно подоткнула одеяло дочери под спинку, прикоснулась губами к волосикам, потом тихонько сползла с постели.
Её родители шёпотом переговаривались на кухне и удивились, что она уже встала: — мы думали, ты поспишь подольше, — мать, Ольга Васильевна, вздохнула, глядя на дочь, — как сильно ты похудела, Маша!
— И почернела! — хохотнул отец, Александр Николаевич.
— Жарко там, — через силу улыбнулась та, — а в горах вообще солнце злое, моментом можно обгореть. — Ей не хотелось говорить о Непале, но она понимала, что никуда не денется, и ей придётся ещё долго рассказывать о том, что пришлось пережить.
Родители только-только вышли на пенсию, но Александр Николаевич продолжал работать. Главный технолог на московском предприятии, он получал неплохие деньги, что и позволяло Маше учиться на дневном отделении аспирантуры. Порой совесть «грызла» её, и тогда она порывалась перейти на заочное и устроиться на работу, но родители возражали. У них была трёхкомнатная квартира в спальном районе Москвы, а Маше от бабушки досталась «однушка», где они с Анюткой и жили.
Маша лениво присела на табуретку, расслабленно подумала, что скоро жизнь войдёт в свою колею, она будет учиться, воспитывать дочь, по воскресеньям навещать родителей, временами бегать с подругами на концерты и, может быть, чем чёрт не шутит, встретит мужчину и выйдет за него замуж… — При этой мысли её как будто окатили холодной водой: она с омерзением представила, что какой-то мужик станет её раздевать, прикасаться к её телу, ласкать… — Нет, это невозможно, — она содрогнулась и, подняв глаза заметила, что мать внимательно смотрит на неё.