– Что ты там делаешь, девчонка?
Солнышко едва успела затолкнуть баклажан под крышку кастрюли, как услышала голос одной из приспешниц Олафа. У палатки стояли, потягиваясь на утреннем солнышке, две женщины с напудренными лицами.
– Синенький, – ответила Солнышко, что значило «Я придумала план, в котором задействован этот баклажан, и запросто могу вам об этом рассказать, потому что вы все равно не понимаете ни слова из того, что я говорю».
– Болтает, – со вздохом сказала вторая белолицая женщина. – Я начинаю думать, что Солнышко действительно беспомощный младенец, а вовсе не шпионка.
– Гу-гу-га… – начала Солнышко, но не успела она произнести последнее «га», как полог палатки Графа Олафа откинулся.
Негодяй и его подруга стояли в лучах утреннего солнца и явно предвкушали, что новый день – суббота – станет для них очень важным. Одеты они были парадно, иначе говоря, напялили на себя такие странные наряды, что младшая Бодлер от изумления даже забыла договорить последнее «га». Как ни удивительно, Граф Олаф даже умылся и облачился в новенький, с иголочки костюм, на первый взгляд сшитый из материи в горошек. Однако, хоть и не сразу, Солнышко увидела, что каждая горошинка – это на самом деле крошечный глаз, в точности такой же, как татуировка Олафа, значок Г. П. В. и прочие глаза, отравившие жизнь Бодлеров с того ужасного дня на пляже, поэтому смотреть на новый костюм Графа Олафа для нее было все равно что смотреть на целую толпу негодяев, каждый из которых глядит в ответ на младшую Бодлер. Но как бы ужасен ни был вкус Графа Олафа, туалет Эсме Скволор был еще кошмарнее. Солнышко не могла припомнить, чтобы ей приходилось видеть столь огромное платье, и не понимала, как такое количество ткани умещалось в палатке и как после этого там еще осталось место для двух спящих негодяев. Платье было сделано из множества слоев блестящей ткани всевозможных оттенков желтого, оранжевого и красного, изрезанных в виде острейших треугольников, так что слои словно бы впивались друг в друга, а от плеч платья затейливыми изгибами вздымалось черное кружево. Платье было такое громоздкое и вычурное, что Солнышко не представляла, как его вообще можно носить, но когда подруга злодея сделала еще один шаг из палатки, все стало ужасающе ясно. Эсме Скволор нарядилась огромным костром.
– Какое славное утро! – прокаркал Граф Олаф. – Только подумайте – к вечеру в моей труппе будет неслыханно много новичков!
– И они нам пригодятся, – согласилась Эсме. – Мы все вместе будем трудиться на общее благо – сожжем дотла последнее убежище!