– Коротков удален с Мурмана как непримиримый монархист (Небольсин поднял глаза: портрет Николая был убран). Нужны люди, – продолжал Ветлинский, – новых, демократических воззрений. Скоро последует реорганизация всего управления Мурманским краем, и вам, господин Небольсин, очевидно, придется служить со мною… Прошу, садитесь.
Небольсин сел, выжидая: что дальше?
– Я спешу выразить вам благодарность, – говорил Ветлинский, посматривая с умом, остро. – На дорогах России – развал. Была забастовка. Однако я проехал из Петрограда до Мурманска с полными удобствами. Благодарю, что вы, сознавая всю важность нашей магистрали, не дали забастовщикам воли.
– Уточню! – ответил Небольсин на это. – Я ведаю дистанцией, но никак не забастовками. Заслуга в том, что на Мурманской дороге не было забастовки, принадлежит Совжелдору.
– Разве Совжелдор пользуется таким влиянием на дороге?
– Нет. Совсем не пользуется. Однако именно благодаря Совжеддору наша дорога не примкнула ко всеобщей забастовке дорог в России, ибо забастовка эта, насколько я понимаю в политике, была направлена против Временного правительства…
Ветлинский заглянул в пухлое досье с грифом «секретно». Досье было в шагрене из акульей кожи местной выделки (весьма примитивной, но очень прочной – на века).
– Где же та мука, которую доставили на флотилию? Брамсон обвиняет вашу дистанцию в утайке муки и… Впрочем, – спохватился Ветлинский, – я человек здесь новый и еще присматриваюсь.
Обвинять дистанцию – значит обвинять в воровстве его, начальника этой дистанции, и Небольсин сразу вспыхнул: «Ну конечно, Брамсон – скотина известная…»
– Мука, – ответил резко, – используется флотилией и железной дорогой как балласт! О доставке на Мурман заведомо гнилой муки надобно спросить у контрагента Каратыгина, сидящего ныне в Совжедцоре, а еще лучше – у того же господина Брамсона, который ведает гражданским хозяйством.
– Разве мука настолько плоха?
– Уверен, будь она лучше, мы бы не грузили ее как балласт для кораблей, идущих в море в штормовую погоду.
– Так, – сказал Ветлинский, захлопнув досье. – Сейчас в Архангельске скопилось пять миллионов пудов хлеба отличного качества, но мы не можем приложить к муке руку, ибо она закуплена англичанами. Уже не наша – продана. Однако необходимо, господин Небольсин, решительно пресечь бегство рабочих.
– Не могу, – отметил Небольсин. – Я только начальник дистанции, пусть этим вопросом занимается Совжелдор…
Ветлинский отошел к окну, сгорбив плечи. Долго вглядывался во тьму надвигающейся на Мурман близкой полярной ночи. Проблески прожекторов гасли над рейдом, клотик «Аскольда» горел в отдалении красным огнем революции.