Все, что нам известно о смерти Иисуса в буквальном смысле, указывает, что его смерть и погребение были какими угодно, но только не достойными и не почетными. Распятие – публичный акт устрашения, призванный запугать зрителей. Совершенно очевидно: не было никакого гроба в чудесном саду, куда ученики уложили тело Иисуса. По сути, в самом раннем Евангелии говорится: апостолы сбежали еще в тот момент, когда Иисуса взяли под стражу (Мк. 14:50). Тот же источник даже подкрепляет упомянутое бегство, указывая, что Иисус заранее говорил ученикам: им суждено это совершить, дабы «сбылись Писания». Стремятся ли люди оправдать задним числом поступки, которых не было? Иисус умер один. Вот это и есть буквальное историческое событие.
В том жестоком мире с его суровой властью тела казненных, как правило, без лишних церемоний сваливали в общую могилу и быстро забрасывали ее землей. Разлагались они быстро: способствовал местный климат, а порой с этим еще быстрее, эффективнее и проще справлялись стаи диких собак. Пустого гроба, так романтически описанного в сцене с пасхальным воскресением, вероятно, просто не было. Вот не было, и все. И как это отразится на нашем буквальном мышлении? Если не было гроба в прямом смысле – откуда же тогда в прямом смысле вышло тело на третий в прямом смысле день? Не было никакого богатого человека из Аримафеи, тайного ученика Иисуса. Его смерть не была ознаменована никакими землетрясениями. Не было ни затмений, ни тьмы в разгар дня, продолжавшейся три часа, ни ангелов-вестников, возвестивших о Его победе над смертью. Во всяком случае, все перечисленное не происходило в мире причин и следствий, жизни и смерти, крови и слез. Мне кажется и наивным, и удивительным то, что религиозные люди сегодня не способны признать реальность духовной истины и сверхъестественного шага к новому сознанию, пока не убедят себя в том, что подробности библейского воскресения были физическими реалиями, имевшими место в объективной истории, ограниченной временем и пространством. Подобные представления о воскресении – пережитки идеи Бога как сверхъестественной сущности, внешней по отношению к нашему миру и чудесным образом вторгающейся в него время от времени, чтобы спасать нас от напастей, бессмысленности и реальности смерти. Нет, в эпизоде с Пасхой есть не только это – в нем есть гораздо больше. Просто речь там вообще о другом.
Если вы до сих пор находитесь в этой ловушке внешнего ощущения сверхъестественного, спросите себя: если воскресению в христианстве придавалось такое значение, почему все рассказы о нем разные? По правде, в новозаветном повествовании о воскресении Иисуса нет ни единой детали, которая не противоречила бы другому повествованию о нем. Авторы новозаветных Евангелий не соглашаются с тем, что был гроб, к которому женщины пришли на рассвете первого дня недели; не соглашаются в том, кем были эти женщины, пришедшие ко гробу на рассвете, и явился ли им воскресший Иисус; не соглашаются в том, где находились ученики, когда поняли, что воскресение Христа свершилось; и не соглашаются с тем, кто первым из учеников «узрел» – что бы ни значило это «узрел», – воскресшего Христа. Между ними нет даже согласия в том, что воскресение было физическим! Ранние повествования предполагают, что таковым оно