16. Прятки – мышление – бытие
Приходило ли нам когда-либо в голову, что лишь отказ от подобного идола [внешнего сверхъестественного Бога теистов] может придать христианству смысл?[78]
Джон А. Т. Робинсон
Гадаем мы и водим хоровод,
А тайна знает, сидя в середине[79].
Роберт Фрост
Мы проделали долгий путь. Рассмотрели переход человеческой жизни от первичного сознания к самосознанию, к религии в ее различных проявлениях, а затем – за пределы религии, к современным формам секулярности. Я старался проводить параллели между путешествием человечества и моим собственным жизненным маршрутом, стремясь показать, как я и сам сперва осознал себя, потом познал религию и наконец вышел за ее пределы. Однако на этом совпадения моего пути с дорогой человечества закончились: я зашел дальше, за пределы новой секулярности, к расширенному сознанию, новой сфере мистического и новому пониманию того, что значит быть человеком. Надеясь, что в моем личном путешествии обнаружится сходство с путешествиями читателей, я полагаю, что часть процесса жизни – движение по этому пути, то есть религия неизбежно оказывается его неотъемлемой частью. Религия – вовсе не конечная цель жизни, вопреки частым утверждениям. Скорее, она – не что иное, как еще одна промежуточная остановка для всех нас, и неважно, говорим мы о человечестве в целом или об отдельно взятом человеке. Я рассмотрю и историю человечества, и мою личную историю, чтобы мы увидели и сходства, и важные различия. Надеюсь, читатели заметят в этом широком новом контексте подробности своих путешествий. Обнародовать настолько личные моменты всегда опасно, но я рассчитываю избежать этих опасностей, рассказав о личном в рамках трех слов: «прятки», «мышление» и «бытие».
Я всегда был религиозным искателем – полагаю, это свойственно всем нам. Это не значит, что все свои ответы я в конечном итоге нахожу в религии, ибо не уверен, что искать их следует именно там. Однако в человеческой природе заложено стремление к высшему и окончательному, и предмет этого стремления люди в настоящее время называют религией. В жизни своей я успел близко с ней познакомиться. За долгие годы мне не раз удавалось даже убедить себя в том, будто я уже нашел разгадки тайн. Всякий раз оказывалось, что я ошибся, но порой бывает неплохо просто сделать вид. Религия, безусловно, допускала такое притворство, чтобы моя жизнь продолжалась. В ней я мог спрятаться и от реальности, и от сложности истины. В то время я этого не знал, но помощь в нашем притворстве всегда была одной из основных функций религии в разворачивающейся драме истории человека, наделенного самосознанием.