И, наконец, скажу так ясно, как только могу: я глубоко верю, что эта жизнь, которую я так пылко люблю – далеко не все. Эта жизнь – не конец жизни. Не могу выразить свою мысль точнее, но хочу, чтобы вы знали: мои убеждения, сколь бы неудачно и бледно они ни были высказаны, тем не менее реальны и убедительны для меня. Единственный известный мне способ готовиться к смерти – жить так, чтобы ежедневно быть причастным к вечности. Я вхожу в ее сферу, только принимая смертность, и обретаю смысл жизни, будучи открытым всему, что находится впереди, за ее пределами. Я действительно верю, что любовь вечна и что я связан узами любви с моими родными, друзьями и бесчисленными знакомыми. Для меня они – окна в вечную жизнь. Я принимаю их – и через них принимаю ее.
Так что закончу теми же словами, с которых началась эта книга. Если бы кто-нибудь задал мне давний вопрос библейского Иова: «Когда умрет человек, то будет ли он опять жить?» – я ответил бы: «Да, да, да!»
Вот куда способны привести меня слова, и этого мне достаточно. И я ставлю точку, призывая вас жить полной жизнью; щедро дарить любовь; быть всем, кем вы только можете; посвящать себя строительству мира, в котором все смогут делать то же самое – иными словами, с моей точки зрения, быть частью Бога, вершить дела Божии, следовать за Иисусом и, наконец, готовиться к жизни после смерти. Мир вам. Шалом.
Эпилог
Что такое решение умереть
Моя жизнь, похоже, завершается; в этом словно чувствуется кода. Мне кажется, я сделал все, что должен был. Я оглядываюсь назад без сожалений и смотрю вперед без страха. Никогда еще я столь явно не был в настоящем[99].
Преподобный Фрэнк Форрестер Чёрч IV
Есть и другой аспект смерти, с которым мы сталкиваемся в современном мире. Он не является ни основной темой, ни предметом этой книги, но его так широко и открыто обсуждают, а организованная религия в целом так часто осуждает, что я решил обратиться к нему в эпилоге. Этот аспект фигурирует в следующем вопросе: какой выбор встает перед нами в нравственном, этическом и юридическом отношении, если речь идет о завершении жизни по собственному добровольному решению, когда обстоятельства делают это решение необходимым и даже желанным? С такой проблемой наши деды сталкивались редко.
Прежде всего скажу: я страстно увлечен жизнью и возможностью ее вести. Каждый момент жизни я рассматриваю как привилегию, которую никак нельзя упустить, как шанс, за который стоит ухватиться. Я спокойно воспринимаю смерть – как друга, к которому следует найти творческий подход. И при этом я признаю: одна из самых стойких особенностей человечества – склонность бежать от смерти, отрицать ее, игнорировать ее и даже делать вид, будто она далеко не неизбежна. Люди странно высказываются: «Если я умру, то хочу, чтобы это случилось так или так». Язык многое объясняет. Интересно, почему они не говорят: