Он чувствовал животную потребность наброситься на нее прямо сейчас и снова заставить ее стонать от наслаждения, как прошлой ночью.
Но сам факт того, как легко она будила в нем инстинкты и заглушала голос разума, заставил его остановиться. Ради нее и ради него самого.
Поэтому он постарался, чтобы в его голосе не проскочило ни искорки того безумного пламени, которое бушевало у него внутри.
– Ты очень красива, Галила. Конечно, я хочу тебя.
Ее, наверняка, хотел каждый мужчина, с которым она когда-либо встречалась. Карим никак не мог осознать, что она не отдалась ни одному из них. У него не было причин ей не верить, но он искренне не мог понять, как такая чувственная женщина устояла и не кинулась очертя голову наслаждаться собственным телом.
Как это делал он.
Вернее, он всегда думал, что наслаждается. До вчерашнего вечера. Она заставила его испытать неведомые ощущения, и это был еще один тревожный момент в их отношениях.
Но ни одна из этих мыслей не отразилась на его непроницаемом лице.
– Моя красота здесь ни при чем. Вы тоже красивый. Вы хотите сказать, что выбрали меня, чтобы нарожать красивых детей?
Он почувствовал, как его брови взлетели вверх. Он никогда не задумывался о наследниках, разве что совершенно абстрактно.
– Давайте поговорим об этом.
– О моей красоте?
– О детях.
Она нахмурилась и отвернулась, обняв колени.
– Политически выгодные дети. Это так романтично! О да, я согласна, я хочу быть вашей женой, Карим!
Еще никто в здравом уме не решался говорить с ним столь неуважительно. Но Карим думал о другом: она и сама не понимала, сколько своих искренних мыслей и тайных желаний выдала в этой саркастической фразе.
– У вас были другие планы на жизнь? Скажите мне, какие, может быть, мы найдем компромисс.
– А вы на это вообще способны?
Так вот чего она боялась…
– Да. Мне редко случается это делать, – признался он. – С тех пор как я достаточно вырос, чтобы понимать разговоры взрослых, отец брал меня с собой на совещания. Он умер, когда мне было шесть лет. Но мой дядя, который фактически управлял Зирией, обсуждал со мной и объяснял каждое решение, которое принимал от моего имени. Так что, когда мне было пятнадцать, я уже официально управлял страной, конечно, под его руководством и при его поддержке.
Галила уставилась на него широко распахнутыми глазами.
– Зуфар и в тридцать три едва готов к такому уровню ответственности.
– У него есть отец, который до сих пор жив. Ко мне судьба не была так благосклонна.
– А что случилось с вашим отцом? Это был несчастный случай? Я точно не помню.
– Он упал с балкона во дворце. Он пил.