Зимина впервые надела куртку, денежки за которую отсчитала в «собственные руки» Людмиле. Тогда ее хохоток неприятно отозвался в Зиминой, и сегодня утром еще звучал у нее в ушах, а сейчас она вдруг почувствовала удовольствие. Господи, ну что бы она надела — потертый плащик, потерявший цвет? Не влезешь ведь в зимнюю любимую куртку — права Светлана, права, всегда надо чувствовать себя хорошо одетой.
Летели мимо Сапунова, мимо Холстов, а за Редькином — уже Сытово, и конец обдутому ветерком шоссе, такому синему в сером, но ясном свете дня. Там, у деревни, лежавшей у широкого разлива Рузы, шоссе кончалось, там и домишко-времянка стоял.
Промахнули лесок за Холстами. Зимина показала на широкий, вздутый горбом массив картофельного поля справа:
— Вот где тяжелые суглинки-то. А этот друг одно долбит: «Нет у вас тяжелых суглинков, есть средние и легкие на лесовидных, а тяжелых нету!»
— А ты пригласи его сюда осенью, когда будете картошку копать, — обронил Константин Иванович, уловив, о ком она, и сам же прыснул смешком.
— Его пригласи-ишь! — Людмила захохотала — возможно, представив, как тонул бы проектировщик в глине. А может, не считала нужным скрывать, что понимает, как задел Зимину его отъезд.
— Да пошли ты его! — тихо сказал Филатов, сидевший сзади Зиминой.
За Редькином открылись овсы, а дальше, за лесом — пшеница. И те и другие радовали плотностью и гущиной, но были покрыты десятками как бы светло-зеленых кратеров или озерков — словно кто-то гигантский и жестокий сигал в них сверху, валял и укатывал.
— Что дождь наделал! Завертел, положил, задержимся с уборкой — прорастет, — проговорила Зимина.
— Убере-ем, лишь бы посуху, — опять в затылок сказал Филатов.
И показалось ей, что солнце, глядевшее сквозь белые облака в синеве, обещает хорошую погоду.
Она оставила в домишке хлопотать Галину Максимовну, а сама с Филатовым и Людмилой повела гостей к Рузе. Леса по берегу тут не было, широкий разлив воды, в которую гляделись облака, всегда действовал на нее однозначно: она вдруг начинала чувствовать в себе присутствие еще какой-то женщины, вовсе не деловой, не одержимой заботами, а легкой, бездумной, смешливой, способной на немыслимые поступки и немыслимые выходки.
Шаг в шаг за нею двигался рыхловатый, вальяжный Неведомский. У них давно установились дружеские, даже шутливые отношения, исполненные, разумеется, взаимного понимания и доверия. Когда бы ни явилась она в министерство, он откладывал дела и занимался ее вопросом, проводил беспрепятственно к министру, к замам, добивался решений на коллегии и всегда выполнял обещанное. Между прочим, прошлый раз намекнул, что совхозу помогут получить «Волгу».