А между тем человек — всего лишь человек. Человек у власти, как правило, еще больше «всего лишь». «Тяжела ты, шапка Мономаха», особенно когда знаешь, что никакого она не Мономаха, а то ли подарок монгольского начальника покорному царьку Руси, то ли наоборот. Власть — тяжкое бремя и одновременно наркотик, от которого отказаться сложно, а для кого-то — и невозможно. Но кто-то должен править, без них — анархия, и потому властителей как минимум стоит еще и пожалеть: что бы они ни делали с нами, их собственная жизнь по определению сломана, и не только адским режимом и давящим чувством ответственности, не только отказом от человеческих взаимоотношений и отсутствием права на слабость. Власть — это всегда цепочка моральных выборов, названных так по недоразумению, потому что «моральный выбор» — это оксюморон, мораль не знает выбора. Власть намного менее свободна даже в своей противоречивой морали, чем иногда кажется. Власть принимает мораль, диктуемую обществом, и судить власть с позиций морали другого времени и социума вообще бессмысленно — тогда мы осудим всех и вся без разбору, и Цезарь будет фашистом, и Вашингтон — сепаратистом, и Линкольн — поджигателем войны, и Черчилль — расистом. Если уж судить власть, то судить по тому, как изменилась жизнь и в первую очередь мораль за время ее властвования — сдвинулась к лучшему, ближе на миллиметр или сантиметр к общечеловеческим (они же — христианские по большому счету) моральным ценностям, или наоборот — мигрировала обратно по направлению к пещерно-примитивному состоянию.
С Горбачевым осуждение не задалось с самого начала. В конечном итоге наше осуждение Горбачева породило Путина. Как ни контринтуитивно это звучит, наше осуждение Путина (хотя очень хочется!) может породить химеру власти еще более страшную.
Осуждение вдобавок еще и изменяет осуждающего. «Кто я, чтобы судить?» — не только правильный вопрос, но и способ защитить себя от ментальной трансформации. Вот уже и всемерно уважаемый мной православный священник Яков Кротов, чуть взявшись осудить Горбачева, моментально из христианина и правозащитника превращается в радикала, клеймящего эмиграцию (а разве есть для Христа разница — Греция или Иудея? А разве апостол Павел не был эмигрантом? А как же с пророком в своем отечестве?), отказывающего человеку в раскаянии и прощении («был генеральным секретарем ЦК КПСС — и этим все сказано»; а не был ли разбойник, распятый с Христом, разбойником? А не был ли апостол Павел в свое время активным работником местного КГБ и очень даже на хорошем счету?).