устремились к центру клетки, где боец схватил свое выбранное оружие — зазубренный
охотничий нож — и направил его прямо в глаз своего противника. Толпа взревела.
Мой отец и Пахан поднялись на ноги и хлопали в ладоши, демонстрируя свое
превосходство над кровожадной толпой внизу. Те в свою очередь уже обменивали деньги
и делали свои ставки на следующий бой. Отчаянные и садистские ублюдки благодарили
русских королей за эту чертову темницу смерти.
Мой отец посмотрел на меня сверху вниз и вздернул подбородок. Он велел мне
встать и хлопать. Стоять у окна, как чертов царственный Бог, показывая ублюдкам, наполняющим «Подземелье», что я был Князем Братвы, русским князем
мафии. Единственным наследником и тем, кому суждено взять на себя
ответственность. Нам постоянно приходилось показывать свою силу.
Но я не мог двигаться. Этот костюм, который я был вынужден носить, был
чертовски удушающим. Этот шелковый галстук, хоть и болтался, но все же еще ощущался
как гребаный поводок, привязывающий меня к этой роли Братвы, которую я не мог
принять.
Я попытался двигаться, но так и не смог заставить себя подняться с этого
стула. Воспоминания о 362, истекающем кровью подо мной, сильнее пронзили мой мозг, крадя мое чертово дыхание.
Я зажмурил глаза, пот стекал по моим щекам. Я терял самообладание, я, бл*дь, его
терял.
Шесть месяцев долбанной пытки. Шесть гребанных месяцев медленного
сумасшествия, слишком много болезненных воспоминаний, взрывающих мой мозг.
Я резко вскочил на ноги, и Пахан бросил на меня взгляд.
— Лука?
Комната начала вращаться, чертовы стены приближались ко мне.
Мой отец вышел вперед.
— Сын? В чем дело?
Но я не мог ответить. Мне нужно было уйти, нужно было убраться из этой
крошечной комнаты.
Подойдя к стальной двери, забаррикадировавшей нас, я использовал все свои силы, чтобы взломать ее, отодвинув верхний шарнир от рамы.
— Лука! Вернись!
Я слышал крик отца, исчезая в темном коридоре. Я проигнорировал его, когда
повернулся, чтобы спуститься вниз по крутой лестнице, которая вела к толпе.
— Мистер Толстой? — крикнул один из быков, когда я пробежал мимо него. Головы
поворачивались, пока я расталкивал подонков, пытаясь добраться до края клетки, чтобы, бл*дь, увидеть резню внутри. Все ублюдки отходили от меня, чувствуя, что я разорву их
надвое, если они встанут у меня на пути.
Я направился в коридор, в знакомый коридор, по которому я ходил, когда был
Рейзом, бойцом, с детства готовым убивать. Коридоры, в которых я жил, как боец