.
Следовательно, чтобы понять богословскую основу иконоборчества, недостаточно сослаться на библейский запрет, иначе этот запрет проводился бы в жизнь строже, и без исключений. Должны иметься другие, более точные, аргументы, стоящие за обвинениями в идолопоклонстве, которые были брошены иконопочитателям.
Материя и дух
В «Послании папы Григория II императору Льву III» говорится:
Ты пишешь: «Не позволяется поклоняться предметам, сделанным человеческими руками, никакому изображению, являющемуся подобием чего-либо, согласно слову Божию, ни на небе, ни на земле»; ты пишешь также: «Объясни мне: кто нам сказал, что следует почитать и поклоняться сделанному человеческими руками, тогда как закон Божий это запрещает?»[374].
Запрет на изображения здесь понят как почти полное отвержение культового почитания всего сделанного человеческими руками; подобные суждения можно встретить и в библейской полемике против изготовителей божков. Но сейчас аргумент приобретает новый акцент: почитание икон начинает отождествляться с поклонением мертвой, неодушевленной материи и противопоставляться истинному культу поклонения «в духе и истине». Подобное презрение по отношению к материи является одним из наиболее отчетливых признаков иконоборчества. Если за 120 лет иконоборчества другие аргументы могли существенно меняться, этот постоянно сохранял свое значение.
Иконоборчество разразилось в 726 г., когда император Лев III насильственно убрал икону Христа, висевшую над Медными воротами в Константинополе. Эта икона, по словам А. Грабаря, была «самым представительным религиозным изображением во всей империи»[375]. Ее разрушение следует понимать как программный акт. Что именно таков был замысел Льва III, доказывается тем, что на место изображения Христа был водружен крест, который, в нижеследующем программном надписании, император истолковал как «анти-образ» по отношению к иконе Христа:
Господь не терпит, чтобы была нарисована икона Христа, немая и бездыханная, из земной материи, которую презирают (священные) Писания. Лев, с сыном, новым Константином, изображает на царских вратах тре-блаженный знак креста — славы верных[376].
Бог, стало быть, не терпит, чтобы люди исполняли неодушевленные изображения Христа, ибо разве может вещественный образ представлять живое существо, тем более такого достоинства, которое подобает Христу? А символическое представление креста обходит эту трудность. Оно отсылает к духовному, отнюдь не изображая того, кого безжизненная материя отобразить не способна. Иконоборческий собор 754 г. высказался в сходных выражениях: