— Четвёртый взвод, — кричит вестовой, — взводного к сотнику.
— Ефим, тебя к сотнику, — кричит урядник Носов.
— Слышу, — отзывается тот, и, согнувшись, чтобы не торчать над барханом уходит.
Хлоп, хлоп. Бью мины в пятидесяти мерах от казаков. Но они не страшны — далеко, осколки уйдут в пыль, у китайцев давно нет коптеров-наводчиков, армейцы им всех побили. Поэтому миномёты бьют наугад. Но всё равно неприятно.
А вот пулемёт бьёт прицельно. Как только Зайцев высунул голову из-за бархана, всего на секунду, ещё через секунду в бархан ударили тяжёлые двенадцатимиллиметровые пули. Поднимая фонтаны пески и облака пыли.
— Сядь ты дурья башка, — кричит на него урядник. — Чего лезешь?
— Хотел глянуть, где пулемёт, — объясняет Зайцев.
— Сиди смирно, — говорит урядник Зайцеву.
Зайцев одного призыва с Акимом, оба уже немного повоевали, но в опыте со старыми казаками им не тягаться.
— Просто хотел засечь пулемёт, — оправдывается Зайцев.
— Ты не торопись, — успокаивает его ещё один немолодой казак Шевунов, — приказ будет, будем его гада искать, а сейчас не нужно шевелится. Он тебя заметил, и миномётчикам скажет, и нам сюда пар-тройка мин прилетит. — Теперь Шевунов кричит уряднику, — Алексей, надо бы дислокацию сменить.
— Да видно придётся, — нехотя соглашается тот.
Привстаёт, осматривается. Командует, указывая направление:
— Казаки, давайте ка вон за тот бархан переползём.
Казаки встают, начинают грузить на себя всё то, что принесли и один за другим, согнувшись, уходят ещё западнее. Как всегда минёры-разведчики первые, штурмовая группа замыкающая. Аким, сгибаясь под тяжестью своего рюкзака, набитого гранатами и минами, замыкающий.
Жара всё свирепее, он думает, не залить ли порцию хладогена в «кольчугу», хоть пару «кубиков».
И тут вдруг стало темно. Только что солнце выжигало своим белым светом глаза, и вдруг едва не сумерки.
Аким удивлённо поворачивается назад, к солнцу, А солнца нету. Он видит тучу, нет гору песка и пыли, что несётся на него.
Он слышит крик в коммутаторе:
«Чемоданы! Ложись!»
Едва успев захлопнуть забрало, Саблин валиться на землю. Длинные, почти в метр, ходовые части гранат для ПТРУРа вываливаются из его рюкзака, бьют сзади по шлему. Он, как положено в уставе, накрывает голову щитом.
И всё, кто-то неимоверно могучий вырывает у него щит из рук. Раздирая ему щёки проводами и гарнитурой, рывком стягивает с него шлем, он видит, как земля отдаляется от него, сама словно улетая куда-то вниз, а он плывёт в невесомости, и тут же ботинки его, чьи-то ботинки плывут рядом. А потом удар и темнота, и пыль. Всюду пыль, так что не вздохнуть даже.