Я никогда не видел пятой части рассказа и ничего не слышал о ней. Более того, кто угодно скажет вам, что Рэнсом-сити не существует и никогда не существовал. Достаточно взглянуть на карту.
* * *
Попрощавшись с бароном, я намеревался вернуться домой в Нью-Морган, чтобы не застать сезон дождей в Дельтах. В моем возрасте путешествовать не так-то легко, к тому же моего присутствия требовали некоторые дела. Радость от неожиданной находки настигла меня у речного причала – или это был дух юного мистера Рэнсома? Обменяв билет, я отправился на Запад, где встретился со множеством знакомых, которых уже не чаял увидеть на этом свете, и лицезрел по пути на Край Света много диковин – полагаю, в последний раз.
Я объездил все места, упоминавшиеся в автобиографии мистера Рэнсома. Восточный Конлан и Нью-Фоли сейчас являются частью одного города под названием Фоли. Кенаук превратился в оживленный маленький городок, где почти никто уже не помнит о визите мистера Рэнсома. Уайт-Рок исчез, осталось только озеро и деревья. В городе Мамонт по-прежнему есть мамонт, в чем можно убедиться по моим открыткам. Мелвилль, разумеется, процветает. Клементины больше нет. Город Домино, где Рэнсом ступил на борт злосчастной «Дамарис», был уничтожен в самом конце Великой войны вместе с ближайшим лагерем Линии и Локомотивом Источника. На его месте стоит монумент.
Западный Край Света уходит все дальше и дальше, и места, считавшиеся дикими во времена Рэнсома, сегодня вполне цивилизованны. Желая в последний раз увидеть край изведанного, я двигался дальше – дальше Мелвилля и перекрестка, где возникла и позднее ушла в небытие Клементина, дальше мест, во времена Рэнсома не имевших названий, а сегодня превратившихся в процветающие городки, аккуратные фермы и оживленные дороги. Я странствовал все лето. Хвала нашим счастливым звездам за то, что автомобили больше не принадлежат Линии, иначе мне бы это никогда не удалось.
Во всех этих местах я брал интервью у старожилов. То есть я называл это интервью; возможно, то были просто рассказы стариков, вспоминавших былые дни. Кое-кто помнил давно минувшие годы войны и Рэнсома, отправившегося на Запад со своей шайкой дезертиров, чудаков и негодяев. Никто не знал, что с ними стало. Большинство местных жителей соглашалось, что их было от силы человек двадцать – тридцать, а не больше сотни, как Рэнсом заявлял в своих письмах. У некоторых стариков сохранились копии писем и плакатов Рэнсома и его приглашения в Рэнсом-сити на засаленной и пожелтевшей бумаге, которые они с радостью отдавали мне за пару монет или щепотку табака.