— А не торопишься?
— Нет, я уже думал. После короткого огневого налета артиллерии и минометов захватить высоту 188.0, обходя ее с северо-востока и северо-запада. К высоте ведут скрытые подступы — овраги.
— Но они заминированы, — сказал Выгловский.
— Это не беда, — вмешался комдив. — Саперы сделают проходы.
— А какими силами думаешь, майор, разведку боем вести?
— Одним стрелковым батальоном.
— Не много ли сил на одну разведку боем? Тебе же прорыв еще надо делать.
Но начальник штаба поддержал Миронова:
— Пожалуй, товарищ полковник, надо не меньше батальона. Во-первых, противник может принять этот бой за наступление. А во-вторых, наверняка, если пустить одну роту, а у него там крепкий опорный пункт, мы можем зря положить людей и не достигнуть цели.
— Если батальон, товарищ полковник, успешно справится с задачей, я могу оставить на высоте одну роту для закрепления, а ночью отвести остальные силы на исходные, — сказал Миронов.
— Согласен. Время на подготовку разведки боем — двое суток. Окончательное решение со всеми выкладками сил и средств доложишь завтра в девятнадцать часов. Ну что ж, Миронов, быстро ты отделался, можешь идти. Да, постой. Забыл тебя познакомить с командиром танкового батальона, что будет тебя поддерживать при прорыве. Как его фамилия, Выгловский? Где он?
— Майор Кряжев. Здесь был. Подышать воздухом вышел. Позовите, — приказал комдив связисту.
«Неужто Василий Кряжев, тот, с кем в первые дни на фронте встретились?» — подумал Миронов.
Вошел плотно сбитый, маленького роста танкист-майор, с красными пятнами от ожогов на лице.
— Василий.
— Сашка.
Они обнялись крепко, по-мужски.
— Ну, тогда, — сказал комдив, — и карты в руки, им организовать взаимодействие. А завтра доложат, поглядим, что у них получится.
От Кряжева Миронов узнал, что их танковым корпусом командует генерал Канашов, и это известие его очень удивило и обрадовало.
С мутным холодным рассветом на высотку, занимаемую врагом, перед правым флангом полка Миронова обрушился артиллерийско-минометный огонь, раскалывая степную тишину, поднимая в воздух черные клубы земли.
С наблюдательного пункта командира первого батальона, где находился Миронов с начальником артиллерии капитаном Хватовым, взлетели две красные, а за ними зеленые ракеты. Это был сигнал для начала разведки боем. Миронов смотрел на поросшую бурьяном полоску земли, с продолговатыми, желтовато-серыми бугорками. Там была наша исходная позиция для атаки, и там появились бойцы — группками и поодиночке, растянувшиеся в цепь. Атака началась. Артиллерия перенесла огонь в глубину вражеской обороны, и за ее разрывами торопливо пошли пехотинцы. Они бежали так стремительно, будто им надо было во что бы то ни стало догнать эти разрывы. В цепях Миронов увидел одно, второе, третье орудие. Четвертого не было. Отстало где, что ли? Десять-пятнадцать минут противник, подавленный огневыми ударами, молчал. Но вскоре и он оживился. Просвистели и глухо разорвались у оврага первые снаряды. Потом их стало больше. Они собирались гуще и ближе к правому и левому флангу атакующих. Дым заволок черной стеной высоту. «Неужели пехота залегла, не дойдя до окопов врага?» — с тревогой подумал Миронов. Связь с комбатом Григорьевым прервалась. Миронов отдал распоряжение связистам восстановить связь и решил переменить свой наблюдательный пункт, выдвинув его вперед. Здесь ничего не видно. Пока он занимался своими делами, артиллерийские наблюдатели засекли много новых, неизвестных по нашим данным целей: пулеметов, дзотов, огневых позиций батарей.