Варвара Ильинична стояла на коленях посреди двора над трупиком Маргоши.
Она подняла тоскливые глаза на Ливанова. Спросила удивлённо:
— Зачем же вы так?.. Григорий Семёнович?..
Тот взревел:
— Чтобы меня всякая крыса кусала?! Я не потерплю! Я не позволю!
В руках у него дымился пистолет.
Варвара встала.
— Вы негодяй, Григорий Семёнович. Негодяй и мерзавец.
И быстро пошла в дом.
Иван подошел к мёртвой Марго. Череп собачке снесло напрочь.
Сзади Гагарина сказала:
— Ваня, отойди.
Он обернулся. На крыльце стояла Варвара с кремнёвым штуцером в руках. Денис сделал пару шагов в сторону.
Ливановский кучер, поправлявший сбрую на конной паре, запряжённой в пролётку, ласточкой нырнул за колесо. Ливанов стоял, разинув рот и выпучив глаза.
Грохнул выстрел. Варвара брякнулась задницей на крыльцо. Штуцер вылетел у неё из рук и, кувыркнувшись через перила, упал на газон.
Правая Ливановская упряжная рухнула набок и забилась в агонии.
Ливанов заорал.
— Варька! Ты что — дура?! Ты что творишь?! Я за эту кобылу двадцать рублей серебром отдал!
Глафира помогла встать хозяйке. Та отряхнула подол, держась за отбитое плечо. А Григорий достал из-под полы второй пистолет. Его колотило от злобы.
— Да я тебя!.. Я тебя…
Вся дворня шарахнулась в коридор, подальше от направленного ствола.
Денис, для самого себя неожиданно, шагнул и прикрыл хозяйку собой, спокойно, с угрожающим прищуром, глядя на размахивающего оружием мужика.
Тот шипел:
— Щенок наглый. Убить бы тебя…
Варвара сказала из-за его спины.
— Я за Марго отдала тоже двадцать серебром. Мы в расчёте, Григорий Семёнович. И уезжайте ради бога. Уезжайте от греха подальше. У меня ещё ружьё есть. И оно заряжено.
Ливанов крикнул своему кучеру.
— Режь постромки!
Бросили дохлую лошадь посреди двора и укатили по дороге на юг.
Все дружно вывалились обратно не крыльцо, под руки, повели Гагарину в усадьбу. Усадили на тахту в гостиной.
Глаша обмахивала хозяйку полотенцем. Ту трясло. Она пила из оловянной кружки воду, и зубы у неё выбивали дробь.
Франц, прямой, как флагшток, сказал:
— Варвара Ильинищна, вы героищеская шенщина… А господин Ливанов-то перепугался. Думал, щто вы его застрелите, как хорька.
Все, включая барыню, начали подхихикивать, потом и вовсе заржали в голос. Варвара Ильинична смеялась и плакала одновременно. Напряжение разрядилось.
Когда успокоились, Варвара сказала:
— Спасибо тебе, Ваня.
— Да ладно…
— Он ведь, дурак, мог и выстрелить.
Денис постоял, помялся, не зная, что сказать, потом пробормотал:
— Я один раз уже умер, второй раз не страшно…
И спросил:
— Глаша, а в деревне конину едят?