Взлет Андромеды (Савин) - страница 45
Однако, в самом начале я о том не задумывалась. Когда мне Инсарова представили, и я расспрашивала его про его страну. И "птица в клетке", что билась в моей душе, не находя выхода, почуяла простор, я расспрашивала его о Болгарии, о короле Хруме (или Кроме) жившем в древние времена, о болгарском языке… вот интересно, сумела бы я так увлечься им, будь он не братом славянином, а например, эфиопом? Наверное, да — ведь будут же через полвека петь русские добровольцы "Трансваль, Трансваль, страна моя". Хотя там они не за свободу негров воевали. Вот не знаю!
Ну а после, когда я поняла, что влюбилась… в кого или во что? В человека, в Идею, в свою надежду выбраться из этой скуки? Мадонна, наверное я слишком здравомысляща для этой роли — вот могла бы я так, за любимым человеком, перечеркнув решительно все свое? Объяснение в часовне — отказаться от Родины, от родителей, ввергнуть себя в нищету. Ведь мне тогда, десять лет назад, было намного легче решиться — когда я перед самим Его Святейшеством Папой предстала, чтобы он помог мне за моего рыцаря, замуж! Советский Союз был великой и победной державой — и было очевидно, что там такой герой, как Юрий (кто самого Гитлера ловил) бедствовать не может, равно как и никто не потребует от меня, даже приняв советское гражданство, отречься от Италии и своих родных в Риме. Ну а Елена — это как бы мне тогда пришлось ехать не в Россию, а в Африку, выйти за какого-нибудь вождя угнетенного ливийского народа, и всю оставшуюся жизнь бегать за ним по пустыне, и верблюдам хвосты крутить! И если она все-таки сделала такой выбор… впрочем, а понимала ли она в тот момент то, что вижу сейчас я?
Будем считать, что понимала — о героине надо думать лучшее. То есть, она решилась на то, что не осмелилась бы я? И как мне тогда сыграть — чтобы зрители поверили? Тут мне с режиссурой повезло: синьор Марио Бава гений, он поразительно умеет работать с ракурсом, освещением, тенями, музыкой! Увидев себя на экране, я была потрясена, как он сумел передать то, о чем я только мечтала! Платой за это послужило огромное число дублей, где мэтр искал самое лучшее решение. Очень скоро я вспоминала "Высоту", где снимались мы с Анной — с облегчением. Но результат того стоил!
Юрий, когда я рассказала ему, что в фильме кадры настоящей бури с грозой (в эпизоде, где я встречаюсь с Инсаровым в часовне) даже возмутился, "как этот синьор мог тебя опасности подвергать — а если бы молния, или дерево упало". Я в ответ рассмеялась и сказала, что меня там не было. Метод режиссуры — показать размах, масштаб событий: сначала изобразить самый общий, величественный план, а затем перевести фокус на то, что видится малой частью этого целого. Стена грозовых туч, уходящая на огромную высоту, надвигается на солнце, молнии сверкают — это на экране выглядит страшно, да еще синьор Бава на объектив светофильтры ставил, чтобы тучи казались особенно темными и жуткими, и контраст, игра теней — ну это все тонкости операторской работы. Но это снимали отдельно, у метеорологов заранее узнавали, где и когда такое застать. А в фильме после этих кадров, мирный пейзаж, сначала как бы издали, затем приближается — дом, где моя героиня живет с семьей (настоящая старая усадьба под Москвой, мне сказали, памятник архитектуры), и возле нее я стою, вместе с Зоей, мы в небо смотрим, словно эту грозу увидели, собираемся скорее бежать, укрыться в доме — но тут я бой часов слышу, и понимаю, что Инсаров не придет. Тогда я останавливаюсь, наши лица крупным планом, под тревожную музыку — эти десять секунд на экране синьор Бава велел раз двадцать переснять! — чтобы решиться бежать к любимому человеку, несмотря на надвигающуюся бурю, первый порыв которой уже треплет кусты на заднем плане и заставляет нас с Зоей схватиться за шляпы. У нас на головах были не чепчики с лентами ("кибитки", как их называли тогда), какие носили дамы в то время, а широкополые соломенные шляпки, подобные тем, что я видела в другом фильме из будущего про "иветту, жанетту, жоржетту" — взятые из современной коллекции "РИМа", предлагаемой советским женщинам на текущий летний сезон, их лишь "стилизовали" под девятнадцатый век, добавив вуаль, искусственные шелковые цветы и ленты подлиннее. Оказалось лишь, что если туго завязывать ленты под подбородком, поля некрасиво гнутся и вдобавок сильно ограничивают обзор, как шоры у лошадей — ну а если завязать чисто символично, поля не сгибая, то шляпу легко сносит с головы ветром. Даже в фильме это можно увидеть (у девушек из массовки на заднем плане в уличной сцене), и на прогулке в парке Зоя не сигарочницу Шубина кидает в кусты, как в книге, а заставляет его за своей шляпкой бегать (ну совсем как будущий великий писатель Джанни Родари в Риме, за моей). Кстати, "исторические" фильмы из будущего в этом отношении часто еще более недостоверны — если героиня там показана с непокрытой головой на улице или на природе, в реальности это в то время считалось крайне неприличным, так лишь продажные женщины ходили. И я заметила, в советских фильмах частый эпизод, как у героини ветер шляпу срывает — даже Анне о том сказала, и услышала ответ: