— Святая Мария, Матерь Божия, молись о нас, грешных, ныне и в час смерти нашей… — затараторил Клозен, позабыв о нестерпимом смраде и не в силах отвести взгляд от чудовищного существа.
— Кто ты? — повторил Миллер чуть слышно.
— Я… — существо запнулось, словно пытаясь вспомнить. — Зови меня Катариной… Если тебе угодно, — произнёс глубокий низкий голос из широкого рта, казалось, рассекающего голову надвое. — А кто вы, крохотные создания? Что нужно вам в моей опочивальне?
Миллер растеряно глянул на Олега, испытывая явные затруднения с продолжением диалога.
— Мы — люди, — нашёлся тот.
— Люди? — голова дрогнула и с неожиданной для своих размеров скоростью приблизилась почти вплотную к визитёрам, чем едва не отправила Клозена в обморок. — О да, люди, — произнесло существо. — Я помню этот запах. Всё ещё помню. Ведь это вы построили сей чертог?
— Нет, его построили другие люди, но…
— Жаль, — искрящиеся синевой глаза приняли печальное выражение. — Он мне нравится. Но он мог бы быть попросторнее. Мне не слишком-то удобно, — произнесло существо с капризными нотками в голосе. — Вы должны всё исправить. Должны дать мне выход.
— Выход? О чём ты?
— Море… — вздохнуло существо, отвернувшись, будто смотрело на что-то незримое для остальных сквозь замшелый камень колодца. — Оно… Ах… Я позабыла… Позабыла…
— Что это за место? — осторожно попытался Олег привлечь к себе потерянное внимание Катарины. — Где мы сейчас?
— Как? Вы не знаете? — обернулось существо. — Вы в моей опочивальне.
— Да, само собой. Но всё остальное… Эта крепость… Где она находится? Какая страна? Э-э… Королевство?
Существо глядело на Олега округлившимися глазами без малейших надежд на взаимопонимание.
— Ош, — вклинился вдруг в разговор Ларс. — Ты знаешь, что это?
— Ош? — повторила Катарина. — Ош… Ну конечно же. Я припоминаю.
Лазурные глаза сузились, словно выражая радость от самого факта пробуждения памяти.
— Расскажи нам.
— Ох… Я не сильна в сказаниях. Мои собеседники давно истлели, мой язык с трудом подбирает слова. А Ош это… пристанище… для путников из тысяч миров.
— Путников? — переспросил Миллер. — Но мы никакие не путники. Уж я-то точно нет. О чём ты толкуешь?
Шея Катарины задрожала, из огромного рта полились звуки напоминающие извращённое подобие смеха.
— Все мы — путники, — произнесла она со вздохом.
— Последнее место, куда я шёл, перед тем, как попасть сюда, это сортир.
— Раньше. Вспоминай. Что было раньше?
— Хм… Просидел весь день за бумажками в участке, — начал Миллер описывать последний день привычной жизни. — Вечером сел в машину и поехал домой. По дороге заскочил в супермаркет. Купил пожрать. Помню, ещё посрался там с двумя черномазыми, которые продавца донимали, тупые обезьяны. Ткнул в чёрные рыла жетоном, ублюдки и свалили. А я поехал домой. Пожрал, пошёл в сортир. А когда вернулся, началась вся эта грёбаная хрень.