Беседа молодых людей естественным образом завертелась вокруг соперничества между двумя их нациями в Азии. И Громбчевский вдруг заявил Янгхасбенду, что вся российская армия, начиная от генералов и до последнего рядового, ни о чем больше не думает, как только о предстоящем походе на Индию. Для подтверждения он подозвал казаков и спросил их, хотели бы они наступать на Индию. Казаки с воодушевлением поклялись, что ни о чем большем и не мечтают. Похоже, наш агент, в очередной раз дразня британца русскими притязаниями на английскую жемчужину, не прочь был хорошенько поразвлечься.
Янгхасбенд обратил внимание, что на карте Громбчевского изображение «беспокойного памирского окна» окаймлено красным. Это, на его взгляд, явно доказывало, что русские прекрасно знают о существовании тех безлюдных земель, где в едином узле сошлись Россия, Китай, Афганистан и Британская Индия.
Громбчевский и тут, вероятно развивая некую тонкую, не совсем понятую даже современными российскими исследователями, интригу, действуя явно наперекор всем российским интересам, вдруг опять заявил британцу, что здешние киргизы считают себя китайскими подданными.
— Они вполне довольны тем, что китайцы не берут с них никаких налогов, а афганцы и русские непременно будут брать…
— Так где же тогда проходит русская граница? — попытался выяснить русскую точку зрения британец.
— Она в настоящее время не определена, — ответил ему русский исследователь и прибавил: — Я лично проинформировал амбаня[17] о том, что киргизы Памира — китайские подданные.
Все это как нельзя более соответствовало интересам Британии. «Эта информация Громбчевского имеет определенную цену, — писал Янгхасбенд лорду Канингему, — так как он лучший русский специалист по этому вопросу. И путешествовал через Памиры, как в этом, так и в прошлом году. Он дал мне великолепную карту Памирского района…»
Бронислав Людвигович и в самом деле подарил Янгхасбенду карту, которая своими качествами превзошла все имеющиеся на тот момент в распоряжении британских спецслужб и сразу же была принята англичанами за основу. В ответ на это британский офицер также вынужден был подарить коллеге собственную карту, которая, хотя и значительно уступала русской, но все же имела определенный интерес.
Итак, возникшая при личной встрече двух противников симпатия начинала перерастать в откровенную дружбу. Но что-то все-таки еще разделяло оппонентов.
— Британцы, — между тем продолжал вразумлять коллегу Громбчевский, — вызвали российскую враждебность по отношению к себе в Азии, потому что упорно вмешивались в события на Черном море и в Балканском регионе, пытаясь мешать тому, что Санкт-Петербург считал там своими законными интересами. Когда Россия нападет на Индию, — сказал он, — а это только вопрос времени, то в поход отправится не ограниченный контингент, как, похоже, полагают британские стратеги, а тысяч четыреста регулярных войск.