Таким образом, в середине августа Айтов, имея при себе список четырехсот шестнадцати освобожденных рабов, отбыл в Оренбург, а бывшие русские пленники в сопровождении выделенного ханом конвоя и британского офицера Шекспира — в Ново-Александровск. Прибыв же к себе на родину, лейтенант Шекспир рассказал соотечественникам следующую историю.
«В конце концов, 3 августа хан передал мне всех русских узников, и я должен был доставить их в русский форт, расположенный на восточном побережье Каспия».
В саду, предоставленном ему ханом специально для этой цели за пределами столицы, англичанин поспешно устроил себе штаб-квартиру, и туда потекли рабы, приводимые хивинскими чиновниками. Шекспир тут же стал составлять списки, и уже на следующий день насчитывалось более трехсот мужчин, восемнадцать женщин и одиннадцать детей. В среднем, как он выяснил, мужчины находились в рабстве около десяти лет, а женщины — до семнадцати. «Все они прекрасно себя чувствовали, не считая одного человека», — отметил он. Большинство мужчин попадали в плен во время рыбной ловли на Каспии, тогда как женщин воровали в окрестностях Оренбурга.
«Все они, похоже, были очень бедны, благодарили меня наперебой, и в целом это оказалось одной из самых приятных обязанностей, которые мне когда-либо доводилось выполнять», — записал Шекспир в тот вечер. Впрочем, проблем оставалось еще много. Несмотря на указ хана о передаче всех русских рабов, заплатившие за своих невольников высокую цену их хозяева откровенно противились его исполнению. Как-никак здоровый раб мужского пола обходился хозяину, по оценке Шекспира, в стоимость четырех породистых верблюдов. И вскоре через тех, кто уже освободился, до лейтенанта стали доходить сведения, что многих рабов хозяева удерживают.
Как-то к нему пришла только что освобожденная женщина, которая была в отчаянии от того, что не отдают двух ее маленьких детей. Обнаружилось, что двое детей, девятилетняя девочка и ее младший брат, находятся в услужении у весьма влиятельной придворной дамы, которая решительно настроена оставить их при себе. После долгих переговоров дама согласилась освободить мальчика, но девочку не хотела отдавать ни в какую. Услышав об этом, обезумевшая мать заявила Шекспиру, что предпочтет сама остаться в рабстве, чем уехать на волю без своего ребенка. «Она рассмеялась над моим обещанием непременно освободить ребенка», — записал лейтенант. Это было уже слишком, и англичанин тут же верхом помчался во дворец к хану. Столь внезапный визит привел в большое беспокойство главного министра, всячески пытавшегося узнать о его причине, но Шекспир решил, что благоразумнее «оставить его в неведении на этот счет». Британец с тревогой ощущал, что один-единственный ребенок ставит под угрозу результат всего дела, и потому решительно потребовал не разговора через посредников, а немедленной аудиенции.