Не стали останавливаться на Алгуйском приюте: путешественники хотели быть самостоятельными во всем. Сходили к водопадам, поиграли в карты, послушали музыку на радиостанции "Маяк", причем сложилось впечатление, судя по кратким новостям, что в мире, если что и происходит, то только не у нас в стране.
Разложили к вечеру палатку на "поляне дураков", потому как рядом журчал ручей, хрустально-чистый и холодный, как слеза Снежной Королевы. Агафья Тимофеевна с Мышкой сели рыбку ловить в ручье, а Максима отправили в ближайший лесок, искать ветки для костерка. Несколько рыбок непонятной породы поймались на удивление быстро, так что вечер завершился рыбным шашлыком и общим весельем, — Максим рассказывал анекдоты воинские, Мышка — про учителей и ученых, а бабушка — простые и веселые, про всех вождей, дефицит и кукурузу.
Решено было завтра попытаться покорить Поднебесный. Потому как тот, кто не поднимался на этот пик, тот не смеет называться туристом настоящим. Восхождение на Поднебесный — своеобразная инициация начинающих путешественников, своего рода испытание на прочность. Агафья Тимофеевна рассказала, что была тут еще совсем маленькой, вместе с молодыми родителями, лет тридцать тому назад, в шестидесятые. Тогда только начался бум туристический: тропок было мало, трудностей — много, но зато и романтики — больше. Чем дальше идет время, тем сильнее цивилизация проникает в дальние дебри природы, забирая часть ее первозданной прелести.
Наутро проснулись рано. Спешно перекусили галетным печеньем и бутербродами. Быстро собрали рюкзаки и, полные ощущением важности момента, начали свой поход к пику Поднебесный. Бабушка еще молодежь подзадорила тем, что на вершине принято оставлять записки. В знак того, что сумели подняться на это чудо природы, не убоявшись трудностей.
Развитие событий все более ускорялось. Незаметно подкралось и время "икс". На 19 августа было назначено выступление заговорщиков, с целью срыва подписания нового Союзного договора в Ново-Огарёво, назначенного на 20 августа. Михаил Сергеевич, сидя на даче в Форосе, фактически не подавал никаких признаков политической жизни, самоустранился, делая вид, что происходящее в стране нагнетание обстановки его не касается.
Казбекова порой удивляло: почему заговорщики, не так давно нашедшие наконец общий язык, не расправились с Генсеком на июльском Пленуме ЦК?
Потому ли, что надеялись изничтожить Горбачева как лидера на октябрьском Съезде? Или все было гораздо сложнее и обманчивее? Не совсем так, как позволялось понимать ситуацию простонародью и "демократам", истово поддерживавшим нового президента РСФСР… ведь совсем недавно, в начале июля, Генсек для вида поддержал двух высокомудрых уважаемых предателей партии, А.Н. Яковлева и Э.А. Шеварднадзе, возглавивших формальный раскол в рядах КПСС, учреди некое "Движение демократических реформ". Этими же двумя деятелями было подписано антигосударственное заявление радикального толка. И Горбачев сделал вид, что поддержал их! Потому как они стремятся к поиску консолидации! В тот момент Казбеков сомневался: возможно, генсек впрямь близок по убеждениям к Яковлеву и Шеварднадзе? Но тогда почему бы ему и не найти опорные точки к сближению с вечно мятежным президентом РСФСР? Не хочет? Не может? Или двум лисам не место в одном винограднике?