Теперь это всё было мертво — руки замараны, объятия заняты, а сердце растоптано. Теперь Лия, поскальзываясь, шла за карабином.
Унесённая воспоминаниями, она даже не заметила, как оказалась рядом с домиком сторожа. Единственная комната была залита ярким светом, в сарае рядом тарахтел генератор, а три сторожевые собаки спали — на ужин у них была жирная щука, привезённая Дружининым.
Лия осторожно, стараясь не разбудить ближнюю собаку — чёрную Стрелку, прошла под окном и перемахнула через стонущее крыльцо — словно перелетела. Горе и злость на несправедливость придавали ей сил.
Стараясь не дышать — даже сердце, казалось, билось через раз, Лия, аккуратно ступая, чтобы не скрипели доски пола, зашла в комнату домика Горского.
Как она и предполагала, дядя Паша успел охолостить полторашку разведённого спирта и сейчас спал на своей панцирной кровати. Единственным бодрствующим обитателем домика был большой белый кот, который сидел возле тёплой печки и смотрел на Лию огромными горящими глазами.
Беззвучно усмехнувшись, Лия посмотрела на кота и приложила палец к губам. Под пристальным взглядом Тёмки, она повернулась к дверному проёму и, приподнявшись на цыпочках, пошарила ладонями на полочке над косяком. Пламенной искрой полыхнуло осознание, когда пальцы коснулись полированного дерева приклада и металла ствола — она нашла.
Мгновение спустя, Лия уже сжимала в руках карабин.
Осторожно, стараясь не шуметь и не задеть оружием о дверной косяк, Лия приподняла карабин и, перенеся, затаив дыхание, его через притолоку, прижала к себе. Половина дела сделана — осталось только найти патроны.
Положив карабин на пол, Лия снова встала на цыпочки и запустила руки в содержимое полочки. Шероховатый картон, за которым угадывался металл, сказали Лии о том, что она на верном пути. Как это похоже на дядю Пашу — хранить автоматные патроны в картонной коробке на полке над дверью. Это же не патроны для ружья — на уток охотиться. Это вещь посерьёзней. Впрочем, Лие оставалось только сказать спасибо.
Сняв с полки коробку, она положила её к себе в карман. Лия уже наклонилась, собираясь поднять карабин с пола и уйти, как вдруг дядя Паша зашевелился на кровати. Лия замерла, боясь дышать или двинуться, а Горский просто сел на кровати и, глядя неожиданно ясными глазами прямо на неё, глухо произнёс:
— Лилька, — на мгновение ей показалось, что дядя Паша абсолютно трезв, — не глупи. Молодая ещё. Всё будет потом.
— А мне нужно сейчас, — слова сами сорвались с языка, и она пожалела, что вообще открыла рот, ожидая, что дядя Паша сейчас поднимется и отберёт у неё карабин.