Парашка вернулась.
– Вот и огурчики. Кислые стали, а с осени хрустели. Хлеб черствый, не взыщи. Зато я тебя первачком угощу! – И она вынула из-за пазухи полбутылку, заткнутую бумажной пробкой.
– Не надо, не пью. Нельзя мне.
– Ну, не притворяйся!
– Сама, что ли, гонишь?
– Да ты что! Когда мне? В Полынках у знакомой купила. От ревматизмы хорошо натираться. Выпей, выпей, подкрепись, а то и с Машей-то не сладишь! – хмыкнула, стыдливо опустив голову.
– Душно у тебя, – уклончиво ответил Василий.
– А ты рассупонься, френч сыми!
– Ну уж ладно, для такой оказии выпью, пожалуй.
Она налила полный граненый стакан и подала ему. Василий долго, мучительно тянул, закашлялся, схватил огурец.
– Ну и питок из тебя! А я видела – прямо из бутылки пьют, сосут, как соску.
– Привычка нужна...
– Дома привыкнешь. Дядя Захар небось четверть припас.
Василий, морщась, съел огурец, поблагодарил.
– Ну и духота сегодня!
– Да ты сыми, сыми френч-то. Рассупонься.
– И то, пожалуй, разденусь. – Он снял френч, повесил его на спинку стула. – Батя не заезжал к тебе?
– Все кривушинские заезжают. Всем нужна.
Василий долго расспрашивал, стараясь прогнать сон, но веки становились все тяжелее и тяжелее. И Парашка, как нарочно, разговорилась – прямо убаюкивает...
...Очнулся Василий от боли в переносице. Он спал, уронив голову на кисти рук. Испуганно вскочил на ноги, – проспал! Уже солнце лезет в окно! Быстро натянул френч, подпоясался.
– Параша! Я ухожу!
Ни звука.
Вышел в коридор, позвал еще раз.
– Я в погребе. Картошку перебираю, – послышался голос из сеней.
– Ты чего же не разбудила? Проспал я!
Он вернулся на кухню, плеснул на лицо воды, протер глаза. По привычке сунул руку в карман – револьвер на месте. В боковой... а где же документы? Испуганно замер, вспоминая. Обшарил все карманы. Где мог оставить? На речке? Нет, нет, вечером почти у Парашкиного дома предъявлял патрулю. Парашка? Зачем они ей? А зачем самогон? Раздобрилась... «Сыми френч-то»...
Кинулся в чулан, нагнулся к погребу:
– Параша, вылезь на минутку.
– Чего еще? Двери все открыты, ступай с богом!
– Вылезь, говорю, – уже сердито крикнул он. – Несчастье у меня!
– Какое несчастье? – Парашка высунула голову из погреба.
– Документы пропали.
– Потерял? – притворно удивилась она, пряча глаза под надвинутым на лоб платком. – На речке небось выронил...
Василий теперь не сомневался.
– Говори, для кого документ взяла? – Он выхватил револьвер.
Парашка не ожидала этого. Впервые в жизни увидев черный, со страшной пустотой ствол нагана, нацеленный ей прямо в глаза, она взвизгнула и провалилась в погреб, загремев ведром.