— Ладно, это не важно, важнее, другое — после встречи с Феофаном, перенесло меня в рай, ну, или в преддверие оного — не знаю, вот там ощущения были непередаваемые и они с лихвой окупили чистилище.
Серафим потребовал подробного рассказа, а после него прошептал:
— Великая милость — увидеть сие…
— Пробовал с дедом связаться — не получилось, — вынырнув из воспоминаний, вернулся я к сути. — Правда происходило это, как оказалось, в двадцатом веке, но поскольку дедушка долгожитель, то должен был услышать меня и там. Так что, может с ним и случилась беда.
— Ты говоришь — Прохор хотел меня вызвать? — растерянно пробормотал Серафим. Я кивнул — старик ещё больше озадачился и, отрицательно качнув головой, произнёс:
— Странно, не слышал я, определённо, что-то не ладное у нас происходит…
— Может воду мутит Один?.. — в надежде услышать подтверждение собственных выводов, я задал вопрос.
— Не ведаю, — пожав плечами, собеседник погрузился в задумчивость.
Спустя пару минут размышлений, Серафим, встряхнув головой, неожиданно поинтересовался:
— Молитвы знаешь?
— Знаю некоторые, владыка Феофан научил.
— Тогда давай вместе помолимся, может Господь и приоткроет судьбу твоих спутников — нам грешным.
Старец начал. Я стоял за его спиной и пытался сосредоточиться на словах. Ничего не выходило, мысли — словно те тараканы разбегались в разные стороны. Серафим, почувствовав моё состояние, прервавшись, сказал:
— Опусти сознание в сердце — со всех сторон его рассмотри. Только не складируй там ничего, наоборот, очисти, и ни в коем случае — не фантазируй. Стой умом в груди и внимай молитве.
Я попытался следовать наставлению и постепенно, под монотонный речитатив бешеная скачка дум перешла на шаг — внимание сконцентрировалось. Нет, я не представлял своё сердце, ничего, так сказать, не выдумывал, просто мысленно в нём находился, в общем-то, всё.
Мягко обволакивая тело, проходили минуты, неспешно текли по землянке, внутренняя болтовня прекратилась…
Закрыв глаза, повторяя известные места, я временами крестился. Не знаю, сколько прошло времени, наверное, много. Серафим читал псалтырь и находился уже на девяностой его песни — "Живый в помощи Вышняго", причём, как и Феофан, произносил он всё по памяти. На середине этого псалма, в мозгу появилась завораживающая картина — я увидел сердце. Оно было кроваво. Отходящие от него сосуды толчками напитывали жизненной силой мой организм. Зрелище впечатлило и поразило.
Поначалу, сердце выглядело натурально. Красная, натруженная мышца, выполняя возложенную на неё функцию, сжималась и разжималась. Наблюдать за сим было довольно-таки любопытно, однако продолжалось это недолго, внезапно, извне пришедшее пламя окутало сердце, и теперь не кровь, а струи огня, пожирая всю мою сущность, разливались по телу. Стало вдруг жарко. Холодный пот покрыл лоб, по ложбинке спины заструился ручей.