— Ну... я не знаю,— ответил молодой человек.— Как-то не думал об этом. Сан-Франциско не то, что надо осматривать.
— Может быть, Барвари Коаст? — предположил Чан.
Молодой человек усмехнулся.
— Найдите что-нибудь поинтереснее. Талия, Элко, Мидуэй — говорят, там теперь интересно. Да, сэр, всякие старомодные дансинги, похожие на гаражи, дешевые магазины. Однако...
Он засмеялся.
— В Чайнтауне — китайской части города — канун Нового года... Да, впрочем, вы сами должны это знать...
Чан кивнул.
— Да, сегодня двадцатое февраля.
Он снова вышел на улицу, с интересом оглядываясь по сторонам. Он подумал о сонном Гонолулу, где в шесть вечера все расходятся по домам и сидят там. Как он отличается от этого континентального города! Шофер автобуса тоже заговорил с ним о Чайнтауне.
— Посмотрите опиекурильни и всякие притоны,— сказал шофер, но, увидев, с кем говорит, замолчал и больше не проронил ни слова.
В начале девятого детектив с Островов прошел по Юнион-сквер, пересек темную Порт-стрит и вышел на Грант-авеню. Какой-то бездельник, заметив его, направился было к нему, но Чан ускорил шаги. Через некоторое время он увидел магазины восточной части города.. По витринам он понял, что в этой части города живут люди его расы. Здесь начинался Чайнтаун. Чувствовалось приближение карнавала. Фасады домов были разукрашены цветными фонариками. По улицам ходили молодые китайцы в европейских костюмах. Старые носили национальную одежду.
Пройдя еще немного по Вашингтон-стрит, Чан повернул на перпендикулярную ей улицу и вскоре обратил внимание на выделяющееся четырехэтажное здание, безвкусно разукрашенное и освещенное. Большие буквы над дверью извещали, что здесь находится «Общество семьи Чан». Чарли немного постоял, гордясь тем, что он тоже принадлежит к Чанам.
Через минуту он двинулся дальше по безлюдной Уэверли-стрит. Маленький китайчонок пробежал мимо с «Чайниз Дейли Таймс». Чан на ходу купил у него газету и пошел дальше, разглядывая Номера домов.
Вскоре он нашел нужный дом, поднялся по темной лестнице, у одной из дверей немного подождал, а затем громко постучал. Дверь тут же открылась. В ярко освещенной комнате стоял старый китаец с редкой седой бородкой в широкой разукрашенной куртке из сатина.
Первый момент они молча смотрели друг на друга, потом Чан улыбнулся.
— Добрый вечер, славный Чан Ки Лим,— сказал он на кантонском наречии.— Ты не узнаешь своего бесценного кузена с Островов?
Глаза Ки Лима блеснули.
— Не узнал,— ответил он.— Ты пришел в этой дьявольской иностранной одежде, и я не узнал тебя. Тысяча приветствий. Соблаговоли зайти в мой презренный дом.