— Срочное поручение,— ответил Мейсон.— Откройте!
На оконном стекле обрисовалась массивная тень. Свет газолиновой лампы прибавился к слабому свету керосинки. Послышались шаги, и дверь отворилась.
Овербрук, великан в ночной рубашке, заправленной в холщовые штаны, с фонарем в руках, появился на пороге.
— Говорите вы, Жерти, — прошептал Мейсон.
Она вышла вперед и остановилась в свете фонаря.
— Мистер Овербрук? — спросила она голосом, дрожащим от волнения.
— Это я, мисс.
— О! Как я счастлива! воскликнула Жерти.— Вильям у вас, не гак ли? Он хорошо себя чувствует?
— Виьям? — повторил удивленный человек.
— Это ее муж,— пояснил Мейсон.
Великан-фермер покачал головой.
— Человек, который потерял память, — пояснил дальше Мейсон.
— О! — воскликнул Овербрук,— Ну конечно, да! Вы его родственница?
— Он мой муж!
— Как вы узнали, что он здесь?
— Мы повсюду искали его,— ответила Жерти.— Он здоров?
— Наружность домика обманчива, ведь это жилище для холостяков. Но все равно заходите. Вечер сегодня сырой.
Они по одному прошли в маленькое помещение у входа.
— А где Вильям? — спросила Жерти.
— Сбоку.
Овербрук открыл дверь.
— Эй! Старина!
— Что? — спросил сонный голос.
— К вам пришли. Идите сюда.
— Я не хочу никого видеть. Я хочу спать!
— Я пойду за ним,— сказал фермер, пожимая плечами.— Он устал. Ничего удивительного после дня, который был у него.
Фермер прошел в соседнее помещение, из которого послышались голоса.
— А он не попытается удрать через какой-нибудь черный ход, шеф? — спросила Делла.
— Если он удерет,— заявил Мейсон,— то практически признает себя виновным. Нет, он нам представится потерявшим память. Вот увидите!
Голоса в соседнем помещении смолкли, и послышались шаги. Вернулся Овербрук.
— Я не знаю, как поступить,— сказал он.— Его надо было доставить сюда?
— Вы сказали ему, что здесь его жена?
— Нет. Только то, что его хотят видеть.
— Самое лучшее,— заметил Мейсон,— это сделать ему сюрприз. Ему нужна встряска, неожиданность. Амнезия — это результат безволия, тенденция разума избегать всего, что неясно и требует усилий для восприятия. Это убежище. Человек закрывает дверь своего мозга перед всякими волнениями И даже мыслями, которые могут вызвать это волнение. Лучшее лекарство от этой болезни — это шок. Нужно, чтобы он увидел нас неожиданно. Не говорите ему, кто здесь, и не подготавливайте его к встрече. Просто скажите, что его хотят видеть. Кстати, как он попал сюда? Кто его привез?
— Появился он прошлой ночью,— ответил Овербрук.— Его качало. Залаял пес. Я сперва подумал, что на какого-нибудь зверя. Но по стойке пса я понял, что лает он на человека. Я выглянул: никаких автомобилей. Край, знаете ли, пустынный. Я зарядил свое ружье и зажег фонарь. Человек подошел к двери и постучал. Я попросил представиться. Последовал ответ, что он этого не знает. Мы поговорили таким образом несколько минут, и я вышел. Пес держал его в напряжении, пока я ощупывал его карманы в поисках оружия. Ничего. Даже носового платка. Никаких бумаг, конвертов. Вообще ничего.