В глазах улыбчивого паренька явно читалось полнейшее презрение к сутулому, неопрятному толстяку.
Георгий попытался собраться. Откашлялся: — Я инвалид, получил контузию, участвуя в выполнении интернационального долга в Афганистане, награжден орденами. Так вышло, что в то время, пока я лежал в больнице, у меня умерла мать. Сосед украл мои награды и сдал их в этот ломбард. Я приехал за ними.
— Хм. Интересно, — вчитался в бумаги опер. — Ну и что? — он уставился на Гошу. — А перед законом у нас все равны, уважаемый гражданин Афганец. Я вон давеча в суд троих таких, из Чечни прибывших, снарядил, так один из них даже на героя России был представлен. А они кассира с инкассатором из автомата в лапшу покрошили и десять лимонов налика взяли, — тут он осекся и добавил непонятное слово: — Не деноминированных, правда. И что мне теперь, их на "условное" отправлять, если они герои?
— Вы поймите, — Георгий попытался объяснить ситуацию. — Я почти пятнадцать лет без памяти был. Только неделю, как в себя пришел.
— Да брось? — весело не поверил слушатель. — Не может быть, — он вновь расцвел улыбкой, но, как заметил Георгий, в то же время неприметно скосил глаза, читая малоразборчивый текст лежащей среди других бумаг, отобранных у Гоши, справки.
— А вот я так вижу, что в справке об этом ни слова. Или я неверно понимаю? Ремиссии не наблюдается, это значит — все по-прежнему, — вновь уставился он прозрачным взглядом в переносицу Сергеева.
— Но я ведь сейчас все вспомнил, — опешил Георгий. — Да и какое это имеет значение? Я просто зашел спросить, как мне вернуть свои награды.
— Спросить? — повторил оперативник. — Время можно спросить, это да. А когда при спросе угрожают, это уже иначе называется. Это другая статья.
— Слушай, ты пойми, — вдруг на редкость мягко и вкрадчиво произнес он. — Тут ведь без вариантов. Четыре не четыре, а "двушку" тебе суд отвесит железно. Сейчас дописываю протокол, в "бобик", и через час ты уже на нарах. Ферштейн?
— А ты ведь больной. Тебе лечиться надо, — тут он ловко подвинул свой стул ближе к Георгию. — Давай так. Ты пишешь "чистосердечное признание", я тебе оформляю подписку о невыезде. Потом тебя в суд вызовут, часок послушаешь, и все. Тебе, как инвалиду, ничего не будет. Отговоришься амнезией. Порядок. А я сегодня же в эту контору загляну, твои "цацки" у них вырву. Сами принесут. Давай, а?
Он протянул Георгию чистый бланк: — Ты голову не труди, я сам потом все заполню. Вот здесь. Диктую, пиши, — он ткнул в пальцы задержанному ручку.
— Погоди, погоди, — Георгий внимательно глянул на оперативника. — Я, может, контуженный, но не дурак. Ты мне что, предлагаешь себе статью подписать?