Лукреция
Утром я чувствовала себя странно: бодро и удивительно свежо. Одна ночь изменила мое отношение к жизни, добавила что-то чего я прежде не понимала. Лукас рядом, и я могу сколько угодно любоваться его длинной шеей, белыми зубами, длинными ресницами. Он мой муж, что бы это не означало в Занире. Переживая новые ощущения, я никуда не спешила. Хотелось насладиться моментом, а заодно узнать подробности брачных обычаев. После разговоров Лукас предложил ванну, и пока он звенел флаконами я подобрала с пола книгу. Здесь было много интересного, и в моей голове все чаще всплывали обрывки разговоров, намеки, фривольные литографии, найденные в постели старшего брата, и советы из книг для юных леди.
Любопытство требовало продолжения экспериментов, а правила брачной жизни, которые были написаны на полях книги утверждали – у меня есть право насладиться собственным мужем так, как я этого пожелаю. В Азуре женщины выбирали мужчин, они же укладывали их в постель и получали наслаждение, а вот мужчинам рекомендовалось сдерживать страсть, беречь семя для зачатия и всячески радовать супругу языком, танцами, изысканными ласками и вкусными блюдами. Любая же ласка со стороны жены была великой милостью и снисхождением.
Поэтому стоило теплой воде снять неприятные ощущения внизу живота, мне снова захотелось увидеть мужа обнаженным, и получше рассмотреть то, что я видела накануне. А еще сравнить – похоже ли то, что мой супруг прячет под длинной юбкой на то, что нарисовано в книге?
Оказалось, похоже, но не совсем. Рисунок был более гладким и аккуратным, да и по размеру несколько меньше и значительно тоньше. Лукас кажется стеснялся меня больше, чем я его, но позволил беспрепятственно себя изучать. И почему его тело вызывает во мне такую бурю эмоций? А легкий запах сандала? И эта дрожь, которую он безуспешно сдерживает отдается в моем теле легким трепетом, а его взгляд обжигает. Вскоре рук перестало хватать, и я осмелела – коснулась его губами, лизнула, словно конфету, прижала губами, слыша сладостный стон:
– Госпожа моя!
Мне понравилось удерживать его на месте, извлекать звуки, словно из музыкального инструмента, мучить, оттягивая неведомое, а потом отстраниться наблюдая, как он содрогается, выплескивая себя на живот. Эмоций не сдержала:
– Это было красиво, Лукас, ты порадовал мое сердце.
Муж смущенно глянул сквозь ресницы: