Натренированное тремя годами войны тело среагировало раньше сознания, и Истомин рухнул на дно окопа. Как раз вовремя. Через какую-то долю секунды над их головами совсем низко с рёвом и воем промчалась чёрная молния, а потом громыхнуло так, что задрожала земля. «Нет, два раза за две недели самолёт на голову – это, пожалуй, многовато, — первая мысль, которая возникла у Истомина после того, как он снова обрёл способность соображать. — Так ведь и зашибить могут».
— Все живы? – раздался в неожиданно наступившей тишине слегка приглушённый голос сержанта Яблокова. — Все?
Истомин оглядел находящихся в окопе.
— Слава богу, все.
Сапёры, отряхиваясь от пыли, постепенно приходили в себя, один за другим обращая взоры в сторону огромной воронки, на дне которой догорал пикировщик.
— Да, повезло нам сегодня, — резюмировал Яблоков. — Если бы на полсотни метров ближе, то…
Он обернулся к Истомину.
— Вася, это ты его сбил?
— Нет, не я, — честно признался Истомин. — Я выстрелить не успел. А кто ещё тогда кроме меня стрелял?
Как оказалось, из шестерых находившихся в окопе именно по этому «Юнкерсу» не стрелял никто.
— Так это что же, я его один, что ли? – глаза Яблокова от удивления вылезли на лоб. — Я же ведь из ополченцев, стрелять-то нормально не умею, на ворошиловского стрелка так и не сдал, а тут…
— А тут золотое попадание, товарищ сержант, поздравляем вас со сбитым вражеским самолётом! — выразил всеобщее мнение Истомин. — За это как минимум медаль дадут.
— И ещё по шее, — подал голос укрывавшийся вместе с сапёрами в одном окопе повар.
— В каком смысле? – Яблоков удивлённо уставился на повара.
— Да в прямом. Кухню-то вдребезги разнесло, аккурат на неё немец по вашей милости приземлился. Ни лошади, ни котла – всё подчистую, как корова языком слизала. Так что не взыщите, но на обед сегодня сухпай. Так-то вот.
Последовавший по окончании данной тирады взрыв смеха едва ли был намного менее громким, чем грохот взрыва упавшего пикировщика.
— Так, посмеялись, и хватит, — сержант Яблоков стал серьёзным. — Все на передок завалы разгребать, — и, закинув на плечо карабин, он быстрым шагом направился в сторону передовой.
«Да, а дела-то у нас невесёлые, — думал Истомин, шаря прицелом по немецкому переднему краю. — Из одиннадцати ещё вчера бывших в наличии танков после боя и бомбёжек только один КВ уцелел и хотя при отражении утренней атаки из него аж три немецких танка сожгли, толку от этого в стратегическом смысле ни на грош. История недельной давности повторяется как по шаблону. Если не могут немцы сразу, ну или за несколько атак, нашу оборону прорвать, так бомбардировщики в ход пускают и долбят с неба передний край, покуда всех с землёй не смешают. И вот что странно, авиации нашей нет, чтобы своих от удара с воздуха прикрыть. То есть, вернее, есть авиация, да вот только с опозданием истребители сегодня появились, уже после авианалёта. Минут этак через двадцать. Ну и что толку? Покружила в небе четвёрка, как их командир назвал – «ишачков», И-16 то есть, и улетела. Воевать-то не с кем. А какой отсюда вывод напрашивается? Да простой, взаимодействие родов войск в Красной армии ни к… в отличие от немцев, которые работают как часы. Одно только радует немецкий передний край как вымер. Сидит немчура по окопам и глаз наружу не кажет. Не то что раньше в полный рост, не сгибаясь, ходили в отличие от наших. А всё почему? Да потому что теперь ни у них, а у нас снайпер имеется. А их, ну так он сегодня утром раненько по частям в отставку вышел, да не один, а с товарищем любопытным сильно. Чтобы, значит, там особенно не скучать. Эх, хорошо всё-таки утром получилось. Двоих за раз, — довольно подумал Истомин. Не то, что сейчас. Четвёртый час в засаде, а результата ноль, даже скучно как-то».