Моряки Гора (Норман) - страница 24

Я был их пленником.

— Возвращаемся на корабль, — скомандовал мужчина.

— Голову не поднимай, — приказал голос, и я уставился на палубу.

Шёл четвертый день моего пребывания на большом корабле, о котором я по-прежнему знал крайне мало. Я даже не знал каким курсом он следует. Мне так и не удалось побывать на его главной палубе, поскольку внутри я оказался, голый и замёрзший, связанный по рукам и ногам, прямо на галере, втащенной через лацпорт в борту, таких размеров и конструкции, каких я себе даже представить не мог. Команда быстро завела тали на носу и корме галеры и та была поднята над водой и втянута в чрево корабля посредством балок, блоков и канатов. Я предположил, что это не сильно отличалось от обычного вытаскивания гореанских галер их командами на берег для ночёвки, поскольку многие моряки на Горе предпочитают не находиться в открытом море после наступления темноты. Позже я узнал, что такие лацпорты для подъёма лёгких галер, имелись с обоих бортов, так что галеры были спрятаны внутри корпуса большого корабля, прикрыты от обстрела его бортами, а в случае необходимости их можно было бы быстро спустить на воду. Например, это позволяло большому кораблю внезапно использовать их, как припрятанный в рукаве козырь, выпустив их с борта, невидимого врагу, или, скажем, применять их ночью на мелководье. Кроме того такие суда могли быть использованы для ведения разведки, для связи с берегом, для доставки продовольствия и так далее. Фактически, на берегу могли оставаться в неведении о существовании корабля-носителя, уже не говоря о том насколько он огромен. В общем для таких галер имелся широкий спектр применения, от ловли рыбы с помощью ярусов, сетей или трезубцев, до высадки на берег для грабежа, охоты и так далее. Кроме того, малые суда могли бы быть спущены на воду, если требовалось избавиться от свидетелей, что являлось практикой, одобренной некоторыми пиратами, или, как в моём случае, подобрать пленников после боя.

Ноги мне развязали, как только меня перевалили через планширь галеры и передали другим, но при этом сразу же завязали глаза. Потом двое мужчин зажали меня с двух сторон и повели через лабиринт коридоров, спустив при этом на две палубы ниже. По пути я слышал множество акцентов, некоторые из которых я не смог идентифицировать. Кое-кто из говоривших однозначно были с островов, говор других звучал более по-материковому. Среди последних я опознал акцент Ара, с которым я познакомился во время моей службы в этом городе. Если в первый момент я испугался, что попал в плен к людям, происходившим из города, враждебного к Косу и Тиросу, то теперь, определив, что голоса принадлежали как уроженцам островов, так и жителям континента, причём свободным мужчинам, поскольку в них не слышалось рабской мягкости, уважительности и покорности, происходившим из самых разнообразных мест, я заключил, что поводов для опасений у меня ещё больше. Всё указывало на то, что я стал пленником пиратов. Это их команды зачастую были набраны из самых разных уголков Гора, обычно представляя собой смесь отребья, беглецов, бузотеров, убийц, бандитов и прочего сброда. Это предположение, как позже выяснилось, в целом оказалось правильным, хотя и не совсем точным, или, скорее, несколько упрощённым. Пожалуй, лучше сказать, что они были потерянными людьми, заблудшими, преследуемыми, лишенными выбора и средств, изгоями, бродягами, скитальцами, в большинстве своём оставшимися без Домашнего Камня, возможно даже опозорившими или предававшими его. Это были грубые и опасные, но простые мужчины, своего рода наёмники, принятые на работу таинственными командирами, по неясной, многим из них непонятной причине. Почему они не бросили меня в море, позволив замерзнуть или утонуть? Если бы они были из Ара и желай отомстить, разве им не проще было перерезать мне горло и вышвырнуть за борт? Что им могло понадобиться от меня? Мне нечего было даже пытаться играть роль человека высокого происхождения, обладающего богатством и связями, за которого можно было бы получить роскошный выкуп. Мои руки были в мозолях от весла, что однозначно указывало на меня, как на гребца, который по определению не мог владеть какой-либо серьёзной информацией, имеющей отношение к богатым грузам или тайне расписания караванов и патрулей. Любой портовый клерк в этом отношении был бы куда полезнее меня. Быть может, они хотели узнать новости о мире? Признаться, мне казалось, что у них были свой собственный мир, свой собственный город, плавучий деревянный остров. Не исключено, что об окружающем их мире они знали столь же немного, сколько этот мир знал о них. Учитывая то, как со мной обращались, срезанную одежду, связанные руки и завязанные глаза, казалось сомнительным, что мне собираются предоставить возможность подписать с ними договор, стать одним из них, даже если бы я страстно желал этого. В конце концов, разве у них не было причин видеть во мне своего врага? Ведь наш корабль стрелял в эту деревянную гору, когда она, скорее всего непреднамеренно, протаранила наше судно. Я чётко слышал характерный треск, сопровождавший выстрел спрингала пучком дротиков, несомненно зажигательных. Мы попытались поджечь их корабль! Надо ли говорить, насколько страшен и опасен огонь в море? К тому же, мог ли я предать Домашний Камень Джада, или отказаться от преданности моему Убару, могущественному Луриусу из Джада? Да и возможно ли, чтобы я стал служить бок о бок со своими заклятыми врагами, скажем, с выходцами Ара или из Порт-Кара? Так какую ценность я мог представлять для этих людей? Чего они могли бы хотеть от меня? Может быть, на борту присутствовали свободные женщины, и одна из них захотела развлечь себя шёлковым рабом. Вот только я таким рабом не был.