– Инде ты разумом востр еси, инде буий[705] вельми, яко детищ возгривы. Брате тея в зернь зельне пенязь тощит. Подсылы рекоша. Прозакладал мнозе веси. По хороминам соромным порскает, яко пёс шал. Елико сребра ему не даси, вся не впрок.
Странно как-то. Что он ещё хотел вызнать о приехавшем сыне. Мои предложения по информационной войне князь воспринял с бо́льшим интересом. Пришлось рассказать ему байку о Шемякином суде, немного переиначенную. Отец смеялся до слёз над забавными решениями судьи-пройдохи. Потом надумал продолжить выторговывать у меня гудцов. Я сначала вежливо попытался закрыть эту тему. Имелась масса более важных дел. Толпа дьяков томилась в прихожей, ожидая окончания нашего разговора. Под конец я разозлился и высказал всё, что об этом думаю:
– Мироша и Треня для меня – лучшие друзья. Не каждый способен добровольно продать себя в холопы, чтобы только быть вместе со мной. Друзей не продают. Ты, отец, хочешь построить боголепное государство, а дозволяешь продавать безвинные христианские души, будто скотину какую-то. Добро бы врагов иноземных, а то своих же, русичей. Ошибся человек, не рассчитался с долгами. Так у тебя такие законы, что скоро свободных людей в княжестве не останется. Все закупами станут. Даже басурмане своих единоверцев не продают в рабство.
– Зри-тко, яко сын отича родша излаял. Законы ему худыми[706] мнятся. Аще рачения промеж вами, тако бы и рекл, – обиженно заворочался князь.
– Не о том говоришь, – досадливо качнул я головой. – Если хочешь Мирона к себе приблизить, даруй ему боярство, должность придворную. Есть же у тебя ловчие, постельничие, кравчие всякие. Пусть будут и певчие. Только на этих условиях я согласен расстаться со своими слугами.
– Воздвизати холопа до боярина спехом невместно. Вятши мужи галицки мя зазрят[707]! – возразил князь.
Устав со мной препираться, отец отпустил меня.
В своих палатах застал бывших слуг Ждана и Устина. Увидев меня, привычно упали на колени передо мной, вопя:
– Господин, иже хочешь с нами дей, но не гони нас!
– Вы есть холопы дворцовые, принадлежите князю Галицкому. У меня теперь свои холопы имеются, которые не предадут, не оболгут подлыми словами. К тому же вы отсутствовали на рабочем месте больше суток. Посему я решил вас уволить за нарушение трудовой дисциплины, – постарался объяснить им положение вещей, но меня не слушали и всякими уничижительными позами и телодвижениями пытались добиться расположения.
Ждан предложил мне пососать из себя сколько угодно кровушки. Даже шею подставил.
– Ато оне изостанутеся, княжич, – неожиданно вздумал заступиться за них добряга Мирон.