Да-да – и это тоже. Все жёны – Джэгэль-Эхэ, Гуайчиль, Лэй – это ведь по любви, не просто так, понарошку… И дети… Вот уж где счастье-то!
И всё же… И всё же затосковал в последнее время Баурджин-Дубов. Вот почти никогда не брала его так тоска-злодейка, но тут… Два года назад, в Ляояне – при выполнении ответственнейшей миссии, порученной ему Чингисханом, было не до тоски, а вот потом… потом навалилось… Нет, назад, в то, своё, время совсем не хотелось, ведь вот здесь, в степях, почти за семьсот лет до собственного рождения, Баурджин прожил уже больше двадцати лет. Нет, назад не тянуло… почти… Лишь накатывало иногда. Но в последнее время… В последнее время этот монгольский мир стал казаться нойону каким-то неправильным. По возвращении из Ляояна Баурджин вдруг со всей отчётливостью осознал, что его больше не радуют ни бескрайние многотравные степи, ни блёклый синий простор небес над покрытыми цветами сопками, ни многочисленные табуны и отары… его, между прочим, табуны и отары. Город! Городская жизнь властно звала степного князя! Можно сказать, ухватила за шиворот властной рукою… Город… Да-а, наверное, зря Чингисхан послал его тогда в Ляоян… Город, который Баурджин спас от натиска туменов Джэбэ. Так вышло… Нет, он, Баурджин-нойон, так захотел! И поступил так, как велела совесть.
– Эй, Баурджин, там не твой сын скачет?
– Где?
Да, действительно, к гэрам скакал Ильяс – смуглый, светловолосый, зеленоглазый – на трёх заводных конях вёз бурдюки… Ах, молодец…
– Сюда, сюда, Ильяс!
– О! – завидев юного всадника, Угедей поспешно поднялся на ноги и добродушно рассмеялся. – А ну-ка, князь, покажи своего средненького! Ай, совсем багатур! А ну-ка… – хан обернулся и жестом подозвал слуг. – Тащите мой лук… Тот, охотничий, лаковый… Славный багатур!
Спешившись, Ильяс почтительно поклонился:
– Гость в гэр – радость в гэр. Сонин юу байна у?
– А вот… – приняв из рук слуги красный, инкрустированный золотом, саадак с луком и стрелами, Угедей с улыбкой протянул его мальчику. – Владей, Ильяс-багатур! Вот тебе мой подарок.
– Ой… – Ильяс заметно смутился.
– Бери, бери, – с улыбкой подтолкнул его Баурджин. – Помнишь, я тебе пословицу говорил: дают – бери, бьют – беги…
– Благодарю…
Приняв подарок – вот уж, поистине, царский! – смущённый юноша с благодарностью поклонился.
– А теперь – живо на пастбище! – проследив, как слуги сгружают с коней бурдюки, князь хлопнул сына по плечу. – Негоже оставлять табун на малыша Альчиная.
Ильяс улыбнулся:
– Наш Альчинай с чем хочешь справится!
– А если волки? Или, не дай бог, конокрады?