Закрываю книги и выхожу из дома следом за ним.
Он сделал опору. Рама изготовлена из деревянных планок, на нее натянута проволочная сетка. Она густо покрыта чем-то, похожим на тряпки, куски ковров и вату лоскутных одеял. Смотрю, как он закрепляет кусок холста на передней части, проверяет упругость дерева, крепость болтов.
– Нравится? – спрашивает он.
Склоняюсь к установке и разглаживаю поверхность холста ладонью.
– Это именно то, чего я хотела, – говорю, стараясь не сиять. – Что я тебе должна?
Он открывает банку серой краски и говорит:
– Этого взгляда более чем достаточно. – Когда краснею, он смеется и дает мне кисточку.
– Папа однажды сделал для меня мишень, – говорю, – научил играть в дартс, когда я была еще маленькой. – Откидываю волосы с глаз и отворачиваюсь, как только чувствую неожиданные слезы, наворачивающиеся на глаза.
Прочищаю горло и опускаю кисточку в серую бездну банки.
– Письма уже давно не приходят.
Уилл проводит кисточкой по краю мишени, чтобы нарисовать последнюю линию.
– Может, письмо просто потерялось.
Я киваю, сосредоточиваясь на заполнении середины быстрыми, резкими взмахами кисточкой.
Уилл идет красить последний концентрический круг, я присоединяюсь, и мы красим, пока не встречаемся посередине. В какой-то момент наши руки почти соприкасаются, но в последнюю секунду мы расходимся, не задев друг друга.
– Ты бы… – он делает паузу, – разве не пришла бы телеграмма, если бы что-то случилось?
Я тоже об этом думала, сотни раз. Но если бы они знали, как нам сюда написать!
– Я уверен, что с ним все в порядке, – быстро говорит Уилл с не вполне убедительной улыбкой. Он показывает на цель, словно стараясь отвлечь мое внимание от грустных мыслей. – Хорошо поработала над центром. – Он поворачивает установку так, чтобы мокрая краска оказалась полностью на солнце. – Я также сделал треножник, чтобы поставить ее. Можешь попробовать, как только она высохнет.
Уилл направляется наверх сменить одежду, но я медлю, оставаясь на кухне, где Майлз доедает яичницу и болтает ногами под столом. Мы с Майлзом едва обменялись двумя словами после ссоры. Может, письмо пришло, а он специально его спрятал?
– От папы в последнее время не было писем, – спрашиваю, – о которых… ты забыл мне сказать?
– Нет. – Майлз перестает болтать ногами. – Уже давно. Ведь так?
– Давай сыграем в настольную игру, – говорю быстро. – Ты выбираешь.
– Хорошо, – соглашается он, и, хотя никто из нас не извинился, я знаю, что это означает конец ссоры. Майлз выбирает «Манкалу». Мы плюхаемся на пол в солнечной комнате и отсчитываем стеклянные зернышки в каждой лунке. Вскоре приходит Джордж и присоединяется к доктору Клиффтону в библиотеке. Вижу, что Майлз рассеян, потому что я выигрываю первую игру, но потом он приходит в себя и побеждает в двух следующих.