Я даже не раздумываю:
– Это Китс, «Ода соловью».
«Китс, – думаю с острым уколом разочарования, – не Шекспир».
Но трудно ощущать что-то кроме радости, когда Джордж разжимает ладонь и показывает соловьиное перо, шелковистое и красновато-коричневое, – обещание музыки, теперь лежащее в его руке.
***
Мы празднуем событие почти час. Женевьева пританцовывает, входя в комнату со стаканами пунша и сэндвичами с яичным салатом. Потом все вместе сидим в библиотеке, пьем искристый пунш и музыку, словно это нектар.
Доктор Клиффтон делает несколько звонков, чтобы узнать, можно ли заказать большое количество соловьиных перьев.
– Да, соловьиных, – повторяет он, четко выговаривая и прижимая рот к телефонной трубке. Он колеблется. – Ларкин? Я бы предпочел работать с кем-то другим. Ничего подпольного. Все официально, пожалуйста.
Миссис Клиффтон поворачивается ко мне и Женевьеве.
– Нам нужно устроить вечеринку, – говорит она, сцепляя руки вместе. – Мы могли бы всех удивить. Проведем ее одновременно с Турниром побратимов, чтобы никто ничего не заподозрил.
Доктор Клиффтон закрывает трубку ладонью.
– Это даст нам время приготовить достаточно вариантов, чтобы люди могли их получить в тот же вечер, а не ждать.
Миссис Клиффтон находит блокнот и начинает составлять список.
Доктор Клиффтон и Женевьева проводят остаток дня, перемалывая оставшиеся перья, и в конце Джордж вознагражден двумя маленькими мешочками полуночного цвета, отделанными серебряными нитями.
– Ты знаешь, куда нам нужно пойти, не так ли? – спрашивает он меня. Мы надеваем пальто и выскальзываем за дверь.
– Скоро вернемся, – говорю я миссис Клиффтон.
– Возвратитесь домой до темноты, – просит она. Уилл не поднимает глаз.
Мы с Джорджем идем больше километра до дома Беас. Стучим в дверь, на которой висит венок из самшита с ленточками.
– Вы оба выглядите как кошки, проглотившие канарейку, – говорит Беас, глядя на нас, прищурившись, когда открывает дверь.
Джордж вытягивает руку. Мешочек сидит у него в ладони как яйцо малиновки в гнезде.
Ее рот широко открывается. Брови дрогнули от первых искорок надежды.
– Тш-ш-ш. – Он подносит палец к губам. – Не говори пока никому об этом ни слова. Но… у тебя рядом случайно нет скрипки?
Глаза Беас превращаются в звезды. Она приносит скрипку и ведет нас на улицу. Мы идем в глубину мягкой тишины леса и садимся на покрытые мхом камни рядом с ручьем. Беас закрывает глаза, когда Джордж посыпает ее скрипку только что растертыми вариантами.
А потом она подносит смычок к струнам и по памяти играет нам самую красивую мелодию, какую слышали мои уши.