Но я даже думать не могла о Соло. На протяжении следующих трех дней я могла только ставить одну ногу впереди другой. Я не просто хотела отдохнуть, я нуждалась в отдыхе и считала, что Беккет чертовски ошибается, так нас подгоняя. Разве не он вечно читал нам нотации, что надо заботиться о себе на тропе? Я не понимала ход его мыслей и, признаюсь, не слишком ему доверяла как инструктору, но что я могла сделать? Он тут «босс». Он отдавал приказы и у него было прозвище, доказывающее его права.
Кстати о прозвищах – в первое утро того бесконечного трехдневного марш-броска к Расписному Лугу я наконец обзавелась собственным: Гоп-Стоп. В духе: «Ну, что опять стопоришься? Гоп-гоп, шевелись!»
Я так устала в тот первый день после эвакуации Хью и вообще так пала духом, что не могла придумать, зачем вообще иду, хотя и тащилась в хвосте за остальными. Хочу, чтобы меня эвакуировали, то и дело думала я, жалея, что тут нет Хью и что нельзя его выругать, что причинил столько проблем.
Мне досаждали всякие мелочи. В ботинок то и дело что-то попадало. Или рюкзак как будто сидел криво. Я то и дело останавливалась, чтобы что-то поправить. Надо было заново завязать хвост. Шляпа сидела слишком плотно. В тот день Беккет шел позади, и всякий раз, когда я останавливалась или даже сбавляла шаг, кричал:
– Ну чего стопоришься?
– Извини, – кричала я в ответ. – Трусы поправляю! – или еще какую-нибудь глупость.
К полудню меня окрестили. Ему уже не надо было больше даже спрашивать. Что бы там ни было, он уже знал, что это чушь.
– Шевелись, Гоп-Стоп! – кричал он. – Сейчас будет привал, Гоп-Стоп!
Под вечер, когда мы начали разбивать лагерь, Беккет напомнил всей группе наполнить бутылки водой.
– По края залейте, ребята! Завтра опять жаркий день! – Потом при всех повернулся и указал на меня: – Гоп-Стоп, тебя это тоже касается!
Так оно и прилипло. Группа была в восторге. В особенности парням нравилось безо всякой причины подойти ко мне и спросить: «Чего стопоришься, Гоп-Стоп?»
Так исполнилось мое желание иметь прозвище, – но, как это так часто случается с желаниями, все обернулось не так, как я надеялась.
– Можно смотреть на это иначе, – предложила Уинди. – Например, превратить во что-нибудь из фильма про банды. Ну, вроде: «Стоять, это гоп-стоп». Сложив пальцы обеих рук пистолетом, она наставила его на меня. Потом цокнула языком, изображая выстрел: – Бах! Бах.
– Но мы же знаем, что все не так. – Я не бандитка. Я просто очень плохой ходок.
– Люди забывчивы, – сказала Уинди.
– Не настолько же.
– А что, если, – начала она тоном, подразумевавшим «ну давай поиграем», – Йетти подойдет к тебе и скажет: «Что стопоришься, Гоп-Стоп?» – а ты развернешься и его пристрелишь? – Она снова изобразила: «Бах! Бах!» – потом крутанула на пальцах воображаемые пистолеты и вернула их назад в кобуру.