…Вы, конечно, понимаете, как велико мое горе, горе матери, потерявшей почти одновременно двух сыновей.
Горе пережито, но любовь к ним и память о них навсегда в сердце матери.
Хотелось больше и лучше работать. Кроме того, если я раньше работала как беспартийный большевик, то в сорок пятом году я подала заявление о приеме меня в Коммунистическую партию. Была принята…»
Александра Николаевна Федорова писала это, когда ей исполнилось семьдесят пять лет. Из них пятьдесят восемь отдано педагогической работе.
Были на флоте люди, которые память о бойцах отряда Ворожилова сберегали всю войну, да и поныне хранят свято.
Это адмирал, член Военного совета ВМФ Василий Максимович Гришанов, служивший в юности вместе с Ворожиловым и Петрухиным в Учебном отряде. Он многое сделал для семей погибших моряков, для увековечения их памяти.
Это военный моряк, ныне живущий в Липецке, флотский литератор Сергей Панюшкин. Он, словно реликвию, сохранил маленький любительский снимок своего погибшего друга — политрука одной из рот отряда Михаила Рубинштейна. Панюшкин пишет нам: «На днях в воем архиве я обнаружил его фото. Фото, прямо скажем, неважное. Зато я вижу в нем каждую черточку своего друга, умного и отважного молодого коммуниста Миши Рубинштейна. Возбуждать в других добрые начала было органической чертой его характера… Да, конечно, это он писал записку. Это его характер, это почерк его души! И подпись «Мишка»! Все его так любовно звали, и он так привык к этому, что и себя называл «Мишка». Кто же мог другой подписаться так! Больше того, подписать предсмертную записку просто именем — это опять-таки в его характере: скромный воин, умирая, не заботился о том, чтобы как-то прославиться…»
Тайна гибели петергофского десанта волновала и Всеволода Вишневского. В 1943 году, работая над пьесой «У стен Ленинграда», писатель вновь обратился к этой теме.
Командир бригады морской пехоты, стоявшей насмерть осенью сорок первого на защите города Ленина, читает своим бойцам записи из дневника захваченного в плен фашиста: «Заняли Петергоф — живописное место, где жили русские цари летом. Поход подходит к концу. Чистим взятый город. Русские сами себе вырыли могилы. Экзекуции подверглось семьсот пять русских обоего пола. Потерь во взводе нет». Зная метод работы Всеволода Вишневского, мы не сомневаемся в том, что здесь приводится выдержка из подлинного дневника.
И одержанная героями пьесы Вишневского победа над врагом — это как бы продолжение, исполнение того, что не удалось осуществить кронштадтским десантникам.