— Сашка, ты что, мыло ел?
«Нет, не у всех сегодня траур. Наверное, мыло не всё смыл, вот и несёт от меня «земляникой» и отечественной парфюмерной промышленностью. Ну, так спешил же, товарищ подполковник».
Командир роты Корнев смотрел в стол и то расстёгивал верхнюю пуговицу афганки, то застёгивал. И вид имел далеко не геройский. На старлея вообще было смотреть противопоказано. Его острый кадык на длинной шее судорожно проталкивал внутрь организма последние капли слюны, глаза безостановочно моргали, а руки… его большие рабоче-крестьянские руки вцепились в край стола и, казалось, вросли в него пальцами. Старлея было жальчее всех.
— Старший лейтенант Чалый, докладывайте, — с металлом в голосе приказал подполковник Белкин.
Чалый резко вскочил, уронив стул, зачем-то отдал честь полковнику, приложив ладонь к «пустой» голове, и начал:
— Так значить… У нас сегодня в роте плановые стрельбы. Мий взвод довжен був стрэляты пэрший… Поснидалы раненько, та поихалы…
— Чалый, Чалый… остановись, Тарас. Не дёргайся ты так. Давай на русском. Извините, товарищ полковник, он, когда волнуется, на ридну мову переходит, — пояснил Корнев.
Полковник молча кивнул, а я под шумок ещё один стаканчик минералки налил. Чалый достал носовой платок, шумно высморкался, и нервно размазав всё «это» по всему лицу, продолжил:
— Стреляли на «зачёт» из личного оружия. Отстрелялись быстро, почти на «задовильно». Мой взвод сегодня заступает на дежурство, и надо было швыдэнько возвращаться на базу. Сняли оцепление и начали погрузку в машины, а тут бац… выстрел в лобовое стекло «УРАЛа». А там мий замкомвзводу сержант Груша. Ранен в плечо. Потим другий выстрел в тент «ГАЗона», рядового Костюка в руку… Даю команду: «Усим из машин и рассредоточиться». Лежим… не стреляють. Спрашиваю, мол, кто видел — откуда? А никто не бачив! Опять даю команду: «По машинам». Сели, едем… Уже на КПП подбигае сержант:
— Товарищ командир, Дороха нэма!
— Извините, кого нима? — это уже я спрашиваю, показывая присутствующим, как меня захватил рассказ товарища Чалого.
— Так Дороха, товарищ майор. Рядовой Дорошенко Вова. Ему три месяца до дембеля осталось, а он пропал. Земляк мой с Полтавы. Вин в оцеплении стояв.
— Виноват, а у вас во взводе все украинцы? — как-то вдруг вырвался у меня вопрос.
— Чому вси… У мэнэ Крутов и этот… Гарманишвили, — отвечает командир интернационального взвода.
— Хмелев, давай вопросы по существу, — недовольно буркнул полковник.
— Есть по существу, — отвечаю, не повышая голоса, — почему не отработали снайпера? У вас под командой было около тридцати бойцов. Существуют инструкции и наработки по борьбе со снайперскими огневыми точками. Вы же не первый месяц в Афгане. По вам прекратили прицельную стрельбу, значит, снайперский расчёт снялся с позиции и начал отходить. Почему не организовали преследование и перехват? И наконец, почему перед началом движения перекличку не провели, товарищ старший лейтенант? Почему не воевал, засранец?