Кстати, о баранах. Была у огнепоклонников небольшая отара, самим хватало, но тут главное – шерсть. Конечно, Апшерон не Мурманск какой-нибудь, но зимой тоже холода бывают. Особенно сейчас, когда природа словно взбесилась. Али однажды попался на глаза на рынке свитер из настоящей овечьей шерсти, но никак не думал, что это отсюда, из Атешгяха. Теперь сам увидел, как женщины вяжут такие же свитера, шали, кофты.
А вот с теплицами не заладилось дело, воды мало. Нет, что-то, конечно, было, но не прокормиться. Поэтому и ходили регулярно караваны к молоканам и в метро. Туда везли свое, оттуда – продукты.
На осмотр всего нехитрого хозяйства Али хватило нескольких часов. Сильнее, чем кузни, его поразило ткацкое производство. Не станки, словно со старинных гравюр, а материал. Когда он узнал, что это обычная конопля, которой в округе навалом, то сначала не поверил.
– Плохо тебя, Али, в школе учили. При умном подходе все для чего-нибудь и сгодится, так что иди-ка лучше отсюда, не мешай работать.
Резкие, на первый взгляд, слова были произнесены с улыбкой и совсем не раздраженным тоном, и совсем не походили на грубость.
Горожане на удивление были очень доброжелательны и открыты. Им интересно было все, что происходит в метро, а взамен они готовы были помочь, даже если Али об этом не просил.
– Ты, Али, не обращай внимания на наших. Варимся тут в своем котелке, а мозг информации требует. Кто-то книжки читает, да не всегда силы хватает. Сам видел, жизнь не самая легкая. На молитву пойдете?
Али согласился, Мехри же, хоть и было ей любопытно, осталась с дочкой.
– Ничего, завтра мы девочку к нянькам отведем, там таких, как она, много, веселее будет.
Службой тот ритуал, что увидел Али, назвать было сложно, но для остальных все было привычно, в порядке вещей.
Жители собрались на площади у храма, кто-то сидел на циновках, кто-то стоял. Огни, как всегда, горели, разгоняя сумерки. Дневная жара уже уступила место прохладе, но тут было жарко. При появлении Эла толпа приветственно загомонила. Эльчин, а вернее, учитель Фахретддин, произнес небольшую проповедь. Али отметил, что не было в ней ничего особенного, так, наставления о жизни. Его друг словно подводил итог прожитому дню. А когда он закончил, люди, собравшиеся на площади, потянулись к огню, и каждый что-то шептал, приблизившись к пламени.
– Пошли, – Гюльнур потянула Али за рукав, – поблагодари за прожитый день и проси все, что хочешь.
Он хотел было отмахнуться, сказать, что не верит в священный огонь, но женщина была настойчива:
– Пошли!
Разговор продолжился, когда они шли обратно домой.