Не успела я подумать об этом, как мне в голову пришла мысль, что он, возможно, думает то же самое обо мне. Теперь, когда меня никто не захочет трахать, если верить маме.
– Ой, – вдруг сказал он. – Тебя постригли.
Я провела рукой по своим торчащим в разные стороны волосам.
– Да.
Чип пожал плечами:
– Не беспокойся об этом. Они скоро отрастут.
– Чип, – спросила я, – что ты здесь делаешь?
Он снова пожал плечами:
– Я принес тебе кольцо.
Я в шоке смотрела, как он плюхнулся на одно колено, покачнувшись и едва не упав, а потом протянул мне кольцо, как мальчишка, играющий в короля Артура.
– Маргарет, – трагическим голосом начал он, потом оборвал сам себя: – Вот дерьмо! Какое у тебя второе имя?
– Розмари, – подсказал папа из-за кулис.
Чип начал снова:
– Маргарет Розмари Якобсен, у нас был тяжелый месяц. Я очень сильно подвел тебя. Больше, чем могу выразить словами. Но я думаю, что это кольцо символизирует для нас новое начало. Я клянусь, что стану лучше. Я знаю, что смогу стать лучше. И теперь, несмотря на все, что нам довелось пережить, я спрашиваю тебя, перед лицом твоего отца и твоей сумасшедшей сестры: ты выйдешь за меня замуж?
Я знала свою роль. Но я молчала.
Я долго смотрела на этого совершенно другого Чипа. Конечно, маме удалось усилить мое беспокойство относительно моего будущего. Она почти убедила меня, что я могу не получить лучшего предложения, чем то, которое делала мне эта обескураживающая, помятая, слегка пьяная версия мужчины моей мечты. Если бы мама была здесь, она бы уже шипела мне, чтобы я сказала «да» и ухватилась за него, пока он не протрезвел.
Но я не могла это сделать.
Хотела ли я выйти за него замуж?
Я так много лет хотела стать его женой, что уже почти не представляла, как можно не хотеть этого. Часть меня по-прежнему хотела этого так же сильно, как и всегда – даже, может быть, больше. Но другая часть была охвачена сомнениями.
Он смотрел на меня. Ждал. Словно говоря: «Ну же?»
Ответ мог быть таким простым. Но для меня больше не существовало ничего простого. Если вообще когда-то существовало.
– Не думаю, Чип.
Его шекспировский накал ослаб, и он поднялся:
– Нет?
– Ты сам сказал, что у нас был тяжелый месяц.
– Я стараюсь сделать его более радостным.
– Я понимаю, но не думаю, что это хорошее решение.
Чип словно съежился:
– Мне так мучительно жаль, что все так случилось. Я не мог предвидеть, что все так обернется. Я отдал бы все-все – чтобы поменяться с тобой местами.
– Дело не в катастрофе, – сказала я.
– Тогда в чем?
– Сколько раз ты навестил меня здесь? – спросила я.
Я на самом деле этого не знала.