И так, в радостях и тревогах, пролетело еще десять лет… Временами Люба изумлялась силе привычки, тому, как быстро все приняли дикую ситуацию с Сергеем. Человек вроде бы существует, но это жизнь словно на другой планете, за непроницаемой диафрагмой неведомых обстоятельств… Для Кары он так и остался пропавшим без вести. Деньги в конверте она трактовала как происки доброжелателей.
А ведь о чем-то подобном Сережа предупреждал, но Люба слушала вполуха! Потому что бубнил в пьяном бреду! Бубнил, что есть бабы, которые помощь воспринимают как домогательство. Так же, как бывают мужики, для которых добро — слабость… От таких нелюдей одна защита — алкоголь, как в зоне радиации. А Шалимов, конечно, волчара, но он дал Каре достойный отпор, иначе она бы его сожрала…
— До встречи с тобой я думала, что старший брат и младшая сестра — это идеальная ролевая модель для детей из одной семьи, — посмеивалась Люба.
— Для нашей семейки это было бы слишком просто…
Теперь Люба вспоминала эти разговоры с горечью. Что-то важное и нерасслышанное осталось в них…
Алкоголь — защита от тех, кто гребет под себя? Не работает эта защита, по-прежнему яростно возражала Люба. Но она была уверена, что того Сергея, который бесчинствовал, мудрствовал и умирал на ее глазах, беседовал в бреду с великим Баженовым и мечтал спроектировать комнату-люльку в чьем-нибудь замке, — этого Сергея точно уже не существует…
И только Ромка был безмятежно уверен в своем бате, развешивая уши в ответ на его россказни. Он и с выбором профессии удивил — а Люба сразу поняла, откуда ветер дует: перспективные биотехнологии, клонирование органов с целью излечения человека от смертельных заболеваний или ранений, несовместимых с жизнью. Рома не знал своего деда по отцу, но Сергей много рассказывал, как тот делился с ним передовыми взглядами, обгоняющими свое время на полвека… Инженер, изобретатель, талантище, интересовавшийся всем и вся. Видно, теперь дедово зерно нашло новую благодатную почву.
«А чем ты недовольна? — резонно вопрошал Коля. — Парень хочет хорошим делом заняться…»
Люба соглашалась, но тревога не проходила. Она понимала, что успокоится, только когда увидит бывшего мужа своими глазами. Уже не мучителя, «попаданца» и архитектора других миров, но и не призрака, в которого он успел превратиться за эти годы.
И она его увидела.
— А ведь это не модерн!
Первая вылетевшая у нее фраза была об архитектуре. Не потому ли, что меняя участь, мы меняем вид за окном, архитектурный облик мира — и на подсознании бесконечно вертелся вопрос, как Сережа совладал во всеми своими переменами… Или просто первый снег очень идет уютным домам — каменно-деревянным, купеческим, из которых за столетие не выветрился дух шикарных застолий с самоварами, стерлядью, окороками, солеными груздями… Продолжать бы дальше, да оскудела кулинарная фантазия у выкормышей фастфудов! Люба слишком растерялась, увидев Сережу. Они вместе с Ромой стояли снаружи и изучали причудливо орнаментальную решетку на воротах. А Люба чувствовала себя неловко, нелепо, глупо. Что говорить человеку, который пропадал двадцать лет? Что он прекрасно выглядит? Что он прежний и нынешний — небо и земля? Что вид у него нездешний, а в голосе — легкий, едва уловимый акцент, этакое слишком старательное произношение гласных. И что от него исходит еле уловимый дружелюбный запах благополучия.