Сколько мы гуляли? Час? Два? Три? Не знаю, но столько я, пожалуй, лет с двенадцати не дурачился. Или с десяти? Аж в голове что-то попустило.
Я окончательно и бесповоротно понял: я хочу её! Рядом, всегда! И прямо сейчас!
Особенно после того, как выудил Вику из-под колёс адского рокера. Прикоснулся, скользнул ладонью по кисти, прижал. И мгновенно опьянел от её лёгкого цветочного запаха. Мысли как ветром снесло. И что с сердцем произошло, не знаю. Но вдруг я больше не видел Парижа, его стен, домов, монументов и бомжей! Я видел только поворот головы, взгляд, взлетающие изумлённо ресницы и смущённо приопускающиеся. Я жадно ловил движения губ, манящих, нежных, чуть подкрашенных помадой. Вот они приоткрылись, так запросто сложились в улыбку, обнажая жемчужные зубки. И удержаться практически невозможно, но я сдержался. Вспорхнувшую её руку, указывающую на очередную достопримечательность, хотелось поймать и зацеловать. Каждый палец и ноготок. Почувствовать вновь шёлк её кожи… Не только рукой, всем телом. Присвоить её головокружительную нежность.
Она, кажется, ничего не замечала, а я уже понимал только пятьдесят процентов её слов, потому что вдруг, словно по волшебству, мозги отказывались работать. Чёртов Париж? В груди что-то плавилось. Моё дыхание сбивалось, и ладони становились горячими при взгляде на её бёдра и красные, до безумия возбуждающие туфельки! Я хочу её!
* * *
— Я знаю, чем вас удивить, — сказал Михаил, быстро пролистав пальцем что-то в телефоне.
— Можно и просто поесть…
— Нет. — Он выглядел решительно, как Гай Юлий Цезарь, пришедший раз и навсегда завоевать Галлию[25]. — Уверен, что именно вы сможете оценить это место!
— Какое? — меня разобрало любопытство.
— Терпение, — хитро сузил он глаза и поднял руку, ловя такси.
* * *
Щедро украшенное поверх белых маркиз зелёными и посеребрёнными искусственным инеем ёлочками, красными ветками и вечнозелёным плющом, Café de Flore красовалось на углу бульвара Сен-Жермен-Дэ-Прэ и улицы Сэн-Бенуа. Ярко освещённое круглыми лампами снаружи и проникающим изнутри жёлтым светом. Несмотря на прохладу вечера, на стульях, расставленных вдоль периметра, за столиками сидели люди. В пальто и куртках. Будто бы и не ноябрь. В этом, пожалуй, главное отличие российских заведений от парижских. У нас чуть дунул ветер, и ни один герой не сядет выпить кофе со свежим воздухом на блюдечке и видом на проезжую часть. А французы показывали своим поведением, что им плевать на погоду: хорошая привычка, как хорошее шампанское — с холодом только вкуснее!