— Точнее, я почти писатель… Пишу для себя. Но плох тот солдат, кто не мечтает стать генералом — ведь так?
— Это верно. А о чём пишете?
— О жизни. — Мои щёки горели, и для смелости я отхлебнула ещё вина, которое Михаил подлил мне в бокал, опередив официанта. — И о любви тоже, конечно…
— Почему конечно? Люди живут, не задумываясь о ней, — улыбнулся он мягче и даже немного снисходительно, словно знал о жизни больше меня.
С его улыбкой я почувствовала облегчение — кажется, пронесло! Но от подаренного с чужого плеча снисхождения не терпелось отказаться.
— Человек не может без любви, — ответила я.
— Может, поверьте.
— Не поверю! — запальчиво сказала я. — Любовь ведь большая, это не только отношения между мужчиной и женщиной, это вообще всё вокруг: воздух, деревья, города… Вот этот стол, — я провела ладонью по тёплой деревянной поверхности, — кто-то сделал его с любовью, а потом с любовью купил…
— А вдруг просто так взял первый попавшийся, по сниженной цене? — засмеялся Миша.
— А разве в таком случае стало бы это кафе особенным? — С хитринкой склонила я голову и сама же поспешила ответить: — Нет. Людей тянет любовь, как бабочек свет. Им хочется туда, где хорошо, к тем, с кем хорошо. Ведь вы чувствуете, тут явно…
— …всё преувеличено? В смысле раздут имидж хорошими рекламщиками.
— Нет, тут атмосфера свободы. И тепла. Все общаются так легко, а знаете почему?
— Потому что все довольны, что нашёлся столик в статусном месте в воскресенье?
Я замотала головой и тронула пальцем его предплечье.
— Посмотрите туда. Где край стойки и начинается сразу жёлтая лестница.
Михаил развернулся всем торсом, и оказался ещё ближе ко мне, опёрся о столешницу рукой в миллиметре от моей. Жарко как!
— На что смотреть?
Я зашептала:
— Видите полноватую женщину со светлыми волосами, носатенькую такую? Это явно хозяйка.
— А вдруг уборщица?
— О нет, к ней даже администратор обращался с особым почтением…
— Да? Точно с особым?
— Ну, практически как к вам на собрание ходят начальники отделов, и даже краснокожий вождь…
— Кто?!
— Вениамин Сергеевич, — пробормотала я.
Мой директор залился смехом.
— Ну, Вика, вы даёте, — проговорил он сквозь хохот, — а ещё кого вы как прозвали?
— Никого, — пискнула я, понимая что «удава», «изваяние» и «биоробота» Миша так не оценит.
— Ведь врёте же, — смеялся он.
— Немного, — кивнула я, — поющих песню про «А знаешь, всё ещё будет» я прозвала зайцами. Прилипло. Теперь весь их отдел называют зайцами.
— Почему зайцами? — вытаращился Миша.
— Помните мультик такой? Где… — и я тихонько напела: — «Привезут меня домой, окажуся я живой»… Пели наши ребята с такими же выражениями лиц.