— Только вот что, ребята, — сказал капитан, прощаясь, — вы вместе по улице не идите. Приказано сегодня, если больше трех мужчин в черных рубашках попадется, сразу вести в отделение и держать до установления личности.
Так вот с капитаном и расстались.
Капитан был прав. Мероприятие, в которое Кузнечик втянул Виктора, действительно оказалось провокацией. Указание милицейского начальства корректно обойтись с чернорубашечниками было его частью. Надо было показать, что милиция, выполняя приказ задерживать чернорубашечников, на самом деле сочувствует им.
Пресса обыграла это событие со всех сторон. Первые публикации, все, как одна, говорили о том, что фашизм в СССР поднимает голову. Потом прошла серия статей под лозунгом: «Фашизм не пройдет!» А уже на смену этим публикациям пошли совсем другие. Гораздо более правдоподобные. О том, что событие носило постановочный характер. Что ни его авторы, ни участники к фашизму никакого отношения не имеют. В них журналисты пытались докопаться до заказчиков мероприятия, но успеха не имели.
Виктор же воспринял все происшедшее как еще одно указание свыше, что ли, не соваться ни в какие общественные мероприятия. Кузнечик приходил к нему, извинялся, божился, что сам стал жертвой обстоятельств, благодарил за спасение из милицейской камеры. Заодно ненавязчиво выспрашивал, что за связи такие у Виктора в милиции. Можно ли будет ими воспользоваться в каких-либо иных обстоятельствах. Извинения и благодарности Виктор принял, а про все остальное буркнул что-то неопределенное. Не понравился ему Кузнечик, вот и все.
Чудным июньским утром Андрей и Денис, наконец, прибыли в Париж. Пересели с дилижанса в пролетку и подкатили к дому, который, наверное, уже успел подзабыть их. Но Симон не забыл своих соратников. Пока те приводили себя в порядок с дороги, бросился на базар за покупками, а потом приготовил обед на славу.
На следующий день Андрей начал думать о том, как ему встретиться с Савари. Не ехать же на прием в министерство. Можно было бы, наверное, дождаться оказии, встретиться случайно на каком-нибудь приеме, но такой вариант не соответствовал темпераменту Андрея. Хотелось поскорее дать толчок дальнейшему развитию игры.
Поразмыслив, Андрей решил, что в ближайший выходной надо показаться на Елисейских Полях, погарцевать там на коне, напомнить обществу о своем существовании. Глядишь, кто-нибудь и доложит министру, что снова в Париже появился Андрей Славский. А там Савари пусть сам подумает, как с ним встретиться.
Расчет оказался верным. Видимо, действительно, у полицейского министра везде были свои глаза и уши. Уже на следующее утро кто-то подкинул в дом записку без указания кому и без подписи: