– Ну Бронь! – уже нормальным голосом сказала Ирка. – Что за план?
– Совершенно не понимаю, – ответил Бронька, – куда они могли подеваться!
Владик подошел к Бронька сзади и попытался вытянуть его из шкафа. После шумной возни оба, пыхтя, плюхнулись на пол. К ним подсела Ирка и ухватила Броньку за рукав.
– Сейчас же говори, – потребовала она.
– Главное, – неторопливо начал Броня, – заставить этого типа нервничать. Довести до нервного срыва, – пояснил он, глядя в удивленные Иркины глаза.
– Заставить нервничать – это хорошо! – согласился Владик. – И что дальше?
– Дальше? – удивленно переспросил Бронька.
– Ну да, – стала растолковывать Ирка. – Как это поможет Косте понять, что у него ищут?
– А-а, – сообразил Броня и почесал затылок. Он как-то выпустил из виду, что кого-то это может интересовать. – Ну, – протянул он медленно, – может, это, конечно, и не поможет. – Владик разочарованно вздохнул, так как уже настроился побузить. – А может, – еще немного поразмыслил Бронька, – и поможет. Главное, чтобы он перестал понимать, что происходит.
– А что, – Ирка разлеглась на ковре, подставив руки под подбородок, – доведем до нервного срыва и потом напустим на него взрослых. Он им в чем угодно признается, лишь бы от нас избавиться.
Усевшись на ковре, дети стали разрабатывать план действий.
Им действительно удалось собрать много народу. Любителей побузить оказалось настолько много, что все жители дома номер восемнадцать – а по улице Бехтерева нервно вздрагивали, торопливо проходя через двор в свои квартиры. Он был запружен мальчишками и девчонками лет 10–11, в основном, ровесниками Владика. У них на головах красовались белые повязки с совершенно непонятной простому российскому обывателю надписью «Сами сдохнут!», грубо намалеванной черной тушью. Они неподвижно стояли вдоль всего пути от въезда во двор до подъезда, где находилась квартира восемьдесят два и, очевидно, ждали какого-то сигнала. Наконец, стоящий впереди Броня вскинул обе руки вверх. Вся орава с повязками на головах тут же оживилась, и, страстно протягивая руки к невысокому худощавому мужчине, который только что вошел во двор, стала гнусаво завывать, подчиняясь ритмичным взмахам Бронькиных рук:
– Открой тайну, несчастный! Открой тайну!
Мужчина дернулся, попробовал было развернуться и бежать назад. Однако дружные ряды ребятни тут же сомкнулись, отрезая ему путь к отступлению. Как сомнамбулы, с протянутыми руками, дети стали теснить его к подъезду, продолжая так гнусно завывать, что у жильцов, которые высунулись было из окон с порывом призвать нарушителей спокойствия к порядку, слова буквально замерли в глотке. Мужчина отчаянно делал вид, что происходящее не имеет к нему никакого отношения, и даже попробовал было замедлить темп, однако в него тут же уперлись многочисленные руки. Пришлось ему, выпятив живот, промчаться несколько шагов против своей воли. Не переставая завывать, они втолкнули его в подъезд. По задумке Брони, они должны были проводить его с завываниями до самой квартиры. Однако то ли детей оказалось слишком много, то ли дверь подъезда оказалась слишком узкая, но, вместо завываний, стали слышаться возмущенные сопения и крики: «Ну, ты, пусти! Сам пусти! Я первый!», – на чем акция, собственно, и закончилась. На втором этаже с грохотом защелкнулся замок, а во дворе Бронька, Владька и Ирка, а за ними и вся орава, стали приплясывать, выражая бурный восторг по поводу происшедшего.