– Спи, милая, спи… – ласково проговорила она.
Биения наконец прекратились. Веки отяжелели, тьма приняла ее в свои объятия.
Она мгновенно распахнула глаза.
Казалось, прошел один миг, а на самом деле кто знает, сколько времени утекло. Она это поняла потому, что медсестры больше не было, зато появился доктор Грин. Он заснул на стуле, вытянув ноги, скрестив руки, склонив голову на плечо. Очочки соскользнули на кончик носа.
Она получше вгляделась в этого человека. Шестидесятилетний мужчина, все еще приятной наружности, одетый со вкусом – галстук ton sur ton[7] к голубой рубашке. Интересно, это жена ему подбирает одежду? Каждое утро сама вынимает из шкафа, приводит в порядок и кладет на постель. Такая теплая, обыденная мысль снова вернула ее к собственному положению. У нее украли пятнадцать лет жизни – обыкновенной, полной условностей, возможно посредственной, но все-таки жизни. Кто знает, как за это время изменился мир. Счастье, что ее поместили в ожоговое отделение больницы Святой Екатерины, где в палатах нет окон. Одна мысль о том, чтобы выйти за дверь, приводила ее в ужас. Как будто тебя заморозили на долгие годы или ты совершила путешествие в будущее. Не знаешь, что ждет тебя за порогом.
Или кто.
«Я хочу, чтобы ты навсегда избавилась от этого кошмара, – сказал Грин. – Ты лучше меня знаешь, что, если мы не схватим его, ты, выйдя из больницы, так и не сможешь вернуться к нормальной жизни…»
Ей и без того трудно, ей не вынести еще и страха, что он может вернуться и унести ее обратно в лабиринт.
Грин проснулся. Поморгал, поправил очки. Заметил, что и она не спит, улыбнулся и спросил, потягиваясь:
– Ну как ты?
– Это я привела девочку в лабиринт? – выпалила она. Ее терзала мысль о том, что она могла, хоть и невольно, впутать в этот кошмар невинное существо. Собственную дочь.
Доктор уселся поудобнее и включил запись.
– Не думаю, чтобы ты была беременна, когда тебя похитили. Ведь тебе было всего тринадцать лет.
– Как же тогда это получилось? – Мысли у нее путались.
– Вопрос не в том, как девочка оказалась в лабиринте, а в том, как она оказалась в тебе. Ты понимаешь, в чем разница, правда, Сэм?
Конечно, она понимала, ей же не восемь лет.
– Я знаю, откуда берутся дети… Кто-то излил в меня свое семя.
– Можешь предположить, кто был этот «кто-то»?
Она задумалась.
– Кто-то, кто был со мной в лабиринте. – Было ясно, что такой ответ, самый логичный, какой только можно было придумать, доктора Грина не удовлетворил.
– Поточнее, пожалуйста.
Она напрягла память:
– Может быть, другой узник.
– Сэм, я не думаю, чтобы там были другие узники, кроме девчушки, о которой ты рассказывала, – заметил доктор Грин.