Стряхнув с себя философское настроение, я решительно направился внутрь дома.
Да уж, колоритная картинка. Раньше мне доводилось видеть и более жуткие последствия умерщвления человека, но там брызги на стенах и кишки по полу являлись всего лишь результатом звериной ярости и безумия. Это, конечно, если не считать художеств профессора Нартова, но то особый случай. Здесь же поработал эдакий извращенный эстет, причем помешанный на оккультизме.
Ох, лучше бы ты, сволочь, для самореализации заборы похабщиной размалевывал…
Вполне стандартный интерьер жилья либо холостого, либо живущего в отрыве от семьи купца средней руки. Но при этом обстановка была серьезно модернизирована с помощью натыканных везде огарков свечей из черного воска, а также изображением сложной пентаграммы на досках пола. В центре рисунка и находилась полностью обнаженная жертва. Все еще подтянутый, немолодой мужчина был убит ударом кинжала в грудь. Других повреждений не видно. Рукоять кинжала выполнена в виде козлиной головы.
Все это я отметил походя, потому что не мое это дело – выискивать вещественные доказательства.
Выбор места для ритуала не занял много времени. Удобнее всего мне будет у окна напротив входа в дом. Опустившись на колени и сев на пятки, я положил ладони на бедра и сделал глубокий вдох. Татуировки на моей коже потеплели. С выдохом открыл глаза. Мир вокруг привычно изменился, и вдруг со щелчком все вернулось на круги своя.
Не понял! А это что за новости? Такого короткого транса у меня еще не было. Я не то что ничего не увидел, даже удивиться не успел. Вторая попытка ни к чему полезному не привела. Руны даже не потеплели, а это значит, что вызванный убийством разумного разрыв ткани мироздания уже рассосался. Как раз в этом нет ничего удивительного – после вмешательства видока след убийства исчезает, но это после полноценного ритуала, которого не было и в помине!
Такого со мной еще не случалось.
Беспомощно оглянувшись, я поднялся на ноги и вышел на улицу.
– Что скажете? – поинтересовался поджидавший меня у крыльца Матюхин.
Он что, издевается? Или это у меня уже паранойя?
– Увы, ничего. Мне не удалось провести освидетельствование.
– И часто с вами такое? – с насквозь фальшивым беспокойством поинтересовался чужак.
– Это впервые.
– Что же, – вздохнул Матюхин, – придется работать по старинке. Я более не задерживаю вас. Потрудитесь дать в управе показания о неудачной попытке.
– Конечно, – все еще пребывая в шоке, ответил я и поплелся к паромобилю, рядом с которым меня дожидался Дмитрий Иванович.
– Игнат Дормидонтович, что с вами? Вам плохо?